На востоке, за нашими спинами вставало солнце, золотом и лазурью вырисовывая силуэт замка Лохлевен и на наших глазах выпивая весь туман. Наши лошади стояли в конюшнях сэра Уильяма Дугласа в деревне Лохлевен; Уот Кэрни находился там же, вместе с Лилид. Он сразу же понял, что со мною что-то не так, но Морэй и Роутс неотрывно следили за мной – неужели они воображали, что я могу сбежать? И куда же, по их мнению, я могла скрыться? – так что у меня не было никакой возможности объяснить ему, как обстоят дела. Хотела бы я знать, что он подумает о моей капитуляции, когда узнает? И скажу ли я им когда-нибудь: Уоту, Дженет, тетушке Мар – что я сдалась отчасти ради того, чтобы спасти их от тюрьмы или даже чего-нибудь похуже?
Мы ехали строго на юг, непрестанно подгоняя лошадей, и к полудню добрались до Куинзферри. Оттуда мы переправились через залив и двинулись прямиком в Холируд, где королева поужинала и переоделась в чистое платье. Что до меня, то я не могла съесть ни крошки, у меня тряслись руки, и меня буквально тошнило от того, что я собиралась сделать. Морэй и Роутс удалились в западную башню, где королева держала свою библиотеку, дабы составить договор, который мы все были должны подписать, перед тем как я отведу королеву и остальных в потайной подвал под часовней Святой Маргариты, к серебряному ларцу. Я стояла за стулом королевы, с настроением узника, приговоренного к смерти, в то время как она с аппетитом уплетала свой ужин.
Мы все смотрели, как королева подписывает оба экземпляра документа, ставя на каждом экземпляре имя MARIE, причем все буквы были отделены друг от друга и имели одинаковую высоту. Морэй и Роутс тоже поставили на договоре свои подписи и печати, затем подписалась и я сама. Королева посыпала оба экземпляра договора мелким песком из своей песочницы, затем протянула один из них мне.
– Вот, – сказала она, довольная собою, точно ребенок, выигравший в игре в «поймай мою руку». – Возьмите его, Марианетта, и храните в надежном месте. А второй экземпляр будет храниться у меня. Теперь дело за вами.
– Да, мадам. – Меня все еще мутило. Я крепко сжимала в руке договор, говоря себе: – Это моя свобода, это свобода Майри, и Tante Mar, и Дженет, и Уота, и всех остальных. Это Грэнмьюар. Прости меня, Александр. Ты меня предал, и теперь я тоже тебя предаю.
Я сложила бумагу, стараясь не повредить печати, и положила ее в рукав.
– Тогда едем, – сказал Морэй и вместе с Роутсом направился к двери. Уж не думает ли он, что королева поделится с ним содержимым ларца? Может, Роутс тоже полагает, что кое-что перепадет и ему? Как бы то ни было, я надеялась, что королева ни с кем не станет делиться секретами ларца.