– Предстать? Да он же умер, он мертв! Он не может ни перед кем предстать! Я открою сессию парламента и произнесу прекрасную речь, но на суд я не останусь. Что вы на это скажете, сьёр Нико? А вы, синьор Дави? Как вы считаете – следует ли вынуждать королеву сидеть лицом к лицу с разлагающимся трупом?
Синьор Дави? Ну конечно, Давид Риччо. Как-то раз я слышала, как Рэннок Хэмилтон поносил его – еще один чужеземец, еще один католик, который будет поощрять королеву в ее еретических верованиях и обрядах – иные шушукались, что он ни много ни мало агент папы. Еще один чужеземец. Возможно, еще один наемный убийца из Летучего отряда, подосланный к шотландскому двору либо французами, либо англичанами, – а может быть, даже самим папой?
Он был низкоросл, черняв, с обезьяньим личиком и походил на маленькую грустную мартышку рядом со светлокожим, изящным и высоким Нико. Я удивилась, увидав, что он с королевой на короткой ноге, правда, говорили, что он очаровательный собеседник и к тому же певец, обладающий самым красивым басом, который только можно себе представить. Возможно, королеве нравился контраст между этими двумя мужчинами: Нико и Дави, как она их называла. Они были словно полночь и полдень, Вулкан[70] и Гелиос[71].
– Вас ни к чему нельзя принуждать, Sua Maesta[72], – сказал Давид Риччо. – Вы слишком прекрасны и утонченны, чтобы подвергаться столь неприятному испытанию.
– Однако с другой стороны, – промолвил Никола де Клерак, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза, – поскольку вы – королева Шотландии, долг велит вам соблюдать традиции вашего народа. Помните, за тем, как вы правите Шотландией, наблюдает весь мир и примечает, как вы исполняете свои королевские обязанности.
– Сьёр Нико, как это у вас получается – говорить мне то, чего я не желаю слышать, и в то же время подбирать такие слова, которые услаждают мой слух? – Королева легко и игриво стукнула его по руке эмалевым футляром, в котором она держала ножницы для вышивания. – За мною наблюдает весь мир! О, какой же вы все-таки прожженный дипломат! Хорошо, в следующем месяце я буду председательствовать на суде над графом Хантли. Ливингстон, поручаю вам обеспечить меня достаточным количеством коробочек с ароматическими шариками, чтобы хватило на весь процесс.
Дамы дружно захихикали.
Королева сделала еще один стежок на своем вышивании. Присмотревшись, я разглядела, что она вышивает французскую анаграмму своего имени. МARIE STUARTE. TU TE MARIERAS – Мария Стюарт. Ты выйдешь замуж. Вот в чем дело – поэтому-то за ней и наблюдает весь мир. Все гадают – за кого же она выйдет замуж? И кто те quatre maris, о которых написал в своих пророчествах Нострадамус? Кто это – четверо мужчин, за которых она должна выйти замуж, или четверо тех, кого ей следует избегать?