– Просто я так давно их не слышала.
– Отныне ты будешь выслушивать по сотне каждый день.
Он обхватил ладонями мое лицо и очень нежно поцеловал меня в губы. Мои руки сами собой поднялись, скользнули по его рукам, плечам и зарылись в волосы на его затылке. Что-то в глубине меня сжалось и распустилось, словно пружина, и с сильным жаром разлилось по всему телу.
– Я тоже люблю тебя, ma mie.
– Теперь тебе уже нет нужды быть со мною таким же осторожным, как в прошлый раз.
– В самом деле? Тогда тебе не будет неприятно, если я сделаю так?
Я вскрикнула – но не от боли или страха, а от чистого пронзительного наслаждения, и в сладостном свете луны сердце мое возликовало.
– О нет, – вымолвила я. – Вовсе нет. И я уверена, что тебе не будет неприятно, если я сделаю вот так.
Он с шумом вдохнул в себя воздух от наслаждения.
– Sainte-grace[127], ma mie, – задыхаясь, проговорил он. – Неужто эта бесстыжая морская ведьма – та самая Ринетт Лесли, которую я любил все это время?
– Та самая, – отвечала я. – И в то же время другая.
К утру мы более не были обручены. Мы были женаты – в полном соответствии с законом, нерасторжимо и на всю жизнь.
– Maman, – сказала Майри, – а почему у Лилид на лбу рог?
Я засмеялась и крепко ее обняла.
– Это не Лилид, моя Майри-роза, – сказала я. – Хотя я согласна, что месье Нико нарисовал это животное похожим на нее. Это единорог. Можешь произнести это слово? Е-ди-но-рог.
Мы читали сказку из сделанной Нико копии книги сказок моей матери. И Майри, и Китти обожали ее, и Майри уже знала большинство сказок наизусть. Она любила повторять их вслух и делать вид, что читает. У наших ног калачиком свернулся Сейли.
– Е-ди-но-рог, – повторила Майри. – А что он ест?
– Звезды, – отвечала я.
– И пьет вино из дягиля, – подхватил Нико. Он вошел в сад, держа в руке пачку бумаг. – Можно, я ненадолго украду у тебя твою maman, ma belle?[128]
– Я пойду почитаю Китти, – сказала Майри. Она взяла книгу и выбежала из сада. – Китти! Китти! – кричала она. Ее голосок становился все тише по мере того, как она удалялась от сада и подбегала все ближе к главной башне замка. – Tante Mar, где Китти?
Я подняла глаза и улыбнулась Нико. У меня не было и тени дурного предчувствия, пока я не увидела его лицо.
– Ты получил письма? Бесси уже дала гонцу поесть и попить?
– «Да» на первый вопрос и «да» на второй. – Он сел рядом со мною на низкую древнюю стену сада. – Ринетт, она сделала его королем.
– Королева.
– Да. Она издала прокламацию, в которой объявила его королем. Посмотри на это.
Он вложил мне в руку серебряную монету. Я повернула ее, и она заблестела на солнце. Это был райал – монета, равняющаяся примерно тридцати шиллингам, и на ней были отчеканены профили Марии Стюарт и Генри Стюарта, лорда Дарнли – вернее, теперь уже короля Генриха, напротив друг друга, Дарнли слева, Мария справа. Вокруг них была выбита надпись: HENRICUS & MARIA D: GRA R & R SCOTORUM