Тела в ночной прохладе горят ярким пламенем, все сложнее его отсекать, ночь больше не может служить покрывалом, спасительницей. Придется переходить на иное, дерзкое, наглое, работать быстрее, чем прежде, и днем. Тепло же отсекать простыми подручными, вплоть до индивидуальных целлофановых укрытий, и иных отражателей тепла. Не так уж надолго и надо. Еще придется поставить многослойные фильтры и значительно удлинить отдушины в зимних схронах.
Поговорили о приборах, что могут обнаружить пустоты в земле, а в некой поганой перспективе, возможно, даже и с вертолета — значит, в районах действия надо создать как можно больше ложных пустот — помогать природе. Их и так достаточно: дерево вырвало в корнем, часть осыпалась — уже пустота. Бобровые, барсуковые — опять пустоты. Яма заваленная сучьями, подмытый берег… Лес по–прежнему самое лучшее из убежищ. Почему бы чуточку и ему не помочь? Уговорились на то: видишь яму? — положи поперек несколько сухостоин, навали сверху сучьев и еще лапнику, дел на десяток минут, а польза навсегда. О таких приборах поговорили, что свежие тропинки высвечивают. Но и раньше собственного следа не топтали — первый принцип разведки — никогда одним путем не ходить, потому особо не обеспокоились. Разработка для дилетантов.
О человеческом факторе — успокаивая себя, о том, что как бы не был хорош прибор, а без толкового оператора он… И человеческий фактор все еще остается решающим.
— Работать днем, отсыпаться ночью, вот в общем–то и все, — говорит Первый. — Организму здоровее. Схроны все еще актуальны. Ставить больше маленьких индивидуальных. По принципу цепочки или виноградной грозди.
— Схрон кто–то лепит странный, ни к месту, ни ко времени, — напомниет Петька — Казак. — Вот здесь! — отметил ногтем. — Меньше чем в полста метрах от реки. С нее заходит, в нее и уходит, словно бобер какой–то, по берегу вдоль следа нет — я проверил. Ставим засаду?
— Нет времени.
— Неправильно это, — возражает Казак. — Очень странный схрон. Еще не закопан. Конусом из глины. Зачем из глины, когда дерева полно? Я такие сооружения — ну очень похожие! — только в Африке и видел, там, где совсем жарко. Каким боком здесь взялся? Уже и обожжен. Смола рядом сложена — вар. Кастрюля большая. Мазать будет смолой, прежде чем закапывать..
— С нашим следом не пересекался? О нас знает? Твои хождения не мог засечь?
— Нет, я же говорю, он с реки заходит и обратно туда же, как бобер, его повадки. Еще и хатка эта…
— Глиняная?
— Нет, там еще одна есть, по–настоящему бобровая, у самой воды. Старая, похоже, что не жилая. Я таких больших не видел. Здесь вообще–то, если заметили, бобры норы роют под берег, под коренья, где рыхло, в чернозем, в ил слежалый, а поверху ольха, корни переплетаются. Именно так устраиваются. А этот, словно от ортодокса какого–то бобрового….