Дав проехать больше чем с милю, я сказал графу Б.: «Я полагаю, что мы едем в Верону.»
— Едем дальше, — отвечал он, — мы едем в Венецию, где я должен передать вас специальной комиссии.
Мы ехали на почтовых, не останавливаясь, и прибыли 20 февраля в Венецию.
В сентябре предыдущего года, за месяц до моего ареста, я был в Венеции и обедал в многочисленной и веселой компании в гостинице Луны. Странное дело! Граф Б. и жандармский офицер привезли меня именно в эту гостиницу Луны.
Слуга чрезвычайно был изумлен, увидав меня и заметив, (хотя жандарм и двое конвойных, принявших вид прислуги, были переодеты), что я в руках властей. Я обрадовался этой встрече, будучи убежден, что слуга расскажет многим о моем прибытии.
Пообедали, а потом я был отведен в палаццо дожа, где находился суд. Проходя под этими дорогими портиками delle Procuratie3 и перед кафе Флориана, где я в прошлую осень наслаждался столь прекрасными вечерами, я не встретился ни с одним из своих знакомых.
Прошли небольшую площадь… и на этой площади, в прошлом сентябре, какой-то нищий сказал мне эти странные слова: «Видно, что вы чужестранец, синьор; но я не понимаю, как это вы и все чужестранцы любуетесь этим местом: для меня это — место несчастия, и я прохожу здесь единственно по необходимости.»
— Не случилось ли здесь какого-нибудь с вами несчастия?
— Да, синьор, страшное несчастие, и не со мной одним. Бог да сохранит вас, синьор, Бог да сохранит вас!
И он поспешно удалился отсюда.
Проходя теперь снова по этой площади, нельзя было не вспомнить слов нищего. И опять на этой же площади, в следующем году, я всходил на эшафот, где слушал чтение моего смертного приговора и замену этого наказания пятнадцатилетним заключением в тюрьме!
Если бы моя голова немножко бредила мистицизмом, я бы счел великим этого нищего, предсказавшего мне столь верно, что это место несчастия. Я отмечаю этот факт единственно, как странную случайность.
Поднялись в палаццо, граф Б. переговорил с судьями, затем передал меня тюремщику и, прощаясь со мной, растроганный, обнял меня.
Я молча последовал за тюремщиком. Пройдя несколько коридоров и зал, мы пришли к небольшой лестнице, которая привела нас в Свинцовые тюрьмы, знаменитые государственные тюрьмы со времени Венецианской республики.
Здесь тюремщик внес в регистр мое имя и затем запер меня в назначенную мне камеру. Так называемые Свинцовые тюрьмы (i Piombi) — это верхняя часть палаццо, бывшего прежде дворцом дожа, крытая свинцом.
В моей камере находилось большое окно с огромной решеткой, которое выходило на кровлю церкви св. Марка, крытую также свинцом. По ту сторону церкви я видел вдали конец площади и повсюду бесконечное число куполов и колоколен. Гигантская колокольня св. Марка отделялась от меня только церковью, и я слышал тех, кто несколько громче говорил на самом верху. С левой стороны церкви виднелась также большая часть огромного двора палаццо и один из его входов. В этой части двора находился колодец, и туда беспрестанно приходили брать воду. Но тюрьма была так высока, что люди казались мне там внизу маленькими детьми, и я различал их слова только тогда, когда они кричали. Я находился здесь в гораздо большем уединении, чем в Миланской тюрьме.