войти самой. Скорее всего, камер наблюдения на моем пути не будет (что облегчало задачу). В
конце концов, их здесь нет почти нигде. А секретный путь тем более должен был бы оставаться той
нишей, о которой не существует никаких документальных сведений. Ведь имейся такие записи, и
их могли бы, скажем, заполучить, взломай какой-нибудь хваленый хакер внутреннюю систему
безопасности станции. А это, в свою очередь, вылилось бы в громкий скандал, угрожающий
благополучию так удачно спрятавшемуся сердцу наркоимперии. Что ж, выйти на тех работников
фабрики, что совершенно себя не выдают, не получится. Однако оставалась другая лазейка:
работники фабрики, проносящие с производства и распространяющие среди заключенных
звездный взрыв. Иначе говоря, мне предстояло найти барыгу наподобие Дорфина.
Определившись с планами на будущее, я уже собралась было вернуться в свою камеру когда
услышала звук, въевшийся в сознание куда сильнее, чем я думала. Звук шагов главного
надзирателя. Ко мне, шлюха, прозвучал спокойный командный голос. И я, сжав кулаки, медленно
поднялась со своего места и направилась к Альдену Шнейру, стоявшему в считанных метрах от
меня. Едва я оказалась возле него, и к ошейнику на моей шее снова пристегнули цепь
демонстративно, при всех. Намотав ее конец на ладонь в черной кожаной перчатке, надзиратель
без слов, всего лишь потянув за нее, приказал мне идти следом за ним. С каждым шагом, что
приближал меня к его покоям, я все четче слышала, как колотится мое собственное сердце. То
унижение, что я испытала наедине с ним, не шло ни в какое сравнение с тем, что я пережила при
моем «посвящении» после прибытия. Когда мне пришлось упасть перед Дженом на колени в
общем зале. И этот факт меня даже не удивил: Альден Шнейр был слишком страшен в своей
жестокости и безграничной власти в стенах «Звездного креста». Да, все, что он делал со мной,
оставалось между нами (а я даже не сомневалась, что он после не рассказывал об эчакадал
никому из коллег-подчиненных такому мужчине незачем хвастаться своими подвигами, чтобы
самоутвердиться). Тем не менее, я чувствовала себя еще более мерзко и грязно. Чего стоишь,
шлюха? холодно проговорил надзиратель, когда за нами закрылась дверь его покоев, и мы снова
оказались в комнате с красным кожаным диваном, рядом с которым стоял большой стальной стол.
Медлить, когда он отдает приказы только повод получить лишний удар хлысчакадал. А значит, я
должна покоряться. Только до поры до времени, чтобы в будущем отыграться но сейчас
подчиниться. Безоговорочно, молча, незамедлительно. И я подчинилась. То удовольствие, что он