Я выполз с балкона, миновал кухню, не отрывая брюха от ковра, и пролез в комнату. Оставив свет включенным, – пусть стрелок думает, что попал, – я осторожно покинул квартиру.
Революционный “Маузер” приятно тяжелил кобуру и вселял жалость к моим врагам. На кой мне современные рогатки, если старый добрый товарищ с деревянным футляром-прикладом калечит мишени за километр? Против двадцатки саженей у “Макарова”…
Я выскользнул на лестничную площадку, спустился в подвал, и вышел из соседнего подъезда.
Я обшарил окрестности всего за три минуты: каждый аршин в радиусе полукилометра знаю на ощупь. Но тщетно. Или повезло убедить стрелка в его меткости, и я упал правильно, или…
Черт меня дернул дать Левше визитку! Если не он, то кого еще распирают нежные чувства ко мне? И кто из поклонников Великого Сыщика тесно связан с малокалиберными пистолетиками?
*
*
Подъезжая к Шестому переулку, я погасил фары и выключил мотор. Остаток пути двигался накатом под еле слышный шорох шин и оглушительный стрекот сверчков. В кромешной тьме понадобилось умение вести машину на слух. Здесь придорожные фонари раньше, чем за неделю до выборов в мэрию, не зажигаются.
На стук в калитку отозвалось безмолвие. Лишь дворовая шавка затявкала как-то вяло, не выказывая носа из будки. Или переела за ужином, или напугана.
С минимальными потерями я миновал забор Левши в виде непролазного малинника. Оцарапанная ладонь и пятна сока на шортах не помешали мне пройти к жилищу. Тусклый свет запыленной лампочки, висящей над крыльцом, подсвечивал мне путь. Незапертые двери приглашали войти, а я и не думал отказываться.
В доме витал дух годами не мытой пепельницы. Пивная банка без горлышка, полная окурков, смотрелась на столе как мусорный бак на танцплощадке. Еще естественнее рядом со стулом выглядело помойное ведро с ворохом окровавленных бинтов внутри. Когда я подошел ближе, нос разорвался надвое от резкого запаха йода. Левша подрабатывает фельдшерством, или целитель понадобился ему самому?
На вопрос ответил шорох над головой. Кошка? Для домашнего тигра тяжеловато. Гадал я недолго.
– Спускайся вниз, дружище! Оно тебе надо – пыль чердачную глотать?
Моя речь впиталась в тишину. Но не в гробовую. Я уловил приглушенный перекрытием звук, изданный живым существом. Нет, крысы так не чихают.
Я сказал, теперь уже громче:
– У меня в руке детская игрушка в виде пистолета. Калибр позволит запросто пробить трухлявый потолок вместе с твоей тупой башкой!
Ждал я ровно минуту. Наконец смысл обращения до адресата дошел. Сверху донеслись кряхтение и громкая возня.