– Как она выглядела? – спросил я.
– Расфуфыренная как халява. Намазанная как кукла.
– Это ты увидел в темноте?
– У меня во дворе фонарь. Хотя этот кошмар и ночью разглядишь, даже с километра.
– Что-нибудь особенное заметил? Шрамы, четыре ноги, протез головы?
– Зуб у нее болел. Щека опухшая, говорила она плохо.
Недурно! Намазала на лицо три слоя косметики, набила рот жвачкой, чтобы имитировать флюс и изменить голос – ищи ее теперь…
Вдруг мозги задребезжали, как стекла в будке стрелочника от проходящего эшелона. Кто мог знать, что я подойду к окну на звонок из телефона-автомата? Друзья и за редким исключением клиенты. Но им я не успел так осточертеть, чтобы они здоровались пулями. Только… Мать Леночки попала в мой дом именно таким макаром. Я сам предложил ей этот способ в первые минуты нашего знакомства!
– Ты у клиентов руки рассматриваешь? – спросил я.
– Конечно! Когда за их ручками следишь, легко понять, что у них на уме. Я же им пушки продаю заряженные. Тут смотри в оба.
– Что ж сегодня не углядел?
– Я уже говорил.
– Ну-ка вспомни. У беременной, которой ты продал револьвер две недели назад, ногти длинные?
– Как у всех баб. Полметра.
– И левый безымянный палец забинтован, перевязан, или рука вообще в перчатке, не так ли?
– Ты ясновидящий?
– Яснопомнящий.
– Забинтован. Я думал, она порезалась, или еще что.
– Она загорелая, твоя беременная покупательница?
– Ты видел в нашем городе не загорелых?
– Спасибо за рассказ.
Я вложил “Маузер” в кобуру, забрал свои спички и направился к выходу.
– Ты куда? – окликнул Левша.
Я остановился на пороге.
– Домой. Я иногда сплю. А ты лечись, и со своим ремеслом завязывай. Скоро здесь будут менты.
– Не надо ментов, а?
– Поздно. Ты меня не послушал, и попытался продать остатки товара. Своей жадностью ты меня едва не вогнал в гроб, но не в этом суть. Скоро один из твоих покупателей решит уменьшить себе срок, и сдаст тебя с потрохами. Остановить я его не смогу. Да и не захочу.
– Что ж теперь…
– Рвать коготки. Такова твоя планида.
– Тебе легко говорить! Куда я без денег? И еще это, – Левша кивнул на раненое плечо.
– Радуйся, что остался жив. Она стреляла не потому, что не хотела платить за револьвер. Она хотела получить оружие, и заодно убрать свидетеля. Адиос, амиго!
Я оставил Левшу, захватив ключ от калитки, что висел на гвозде у дверного косяка. Лазать по ночам через увитые малиной изгороди не так уж и романтично.
Вернулся домой через подвалы. Свет в кухне не выключал: вдруг стрелку вздумается нагрянуть с проверкой. Пусть восхваляет свою меткость, хороня Великого Сыщика.