– Спасибо, не надо!
– Ты хотел продать пушку, а клиент решил сэкономить, и стрельнул в продавца. Угадал? О чем молчит раненый джигит?
Левша опустил забегавшие глаза. Потирание повязки он сопровождал частыми затяжками, не вынимая сигареты изо рта.
– Пуля в плече? – спросил я.
– Прошла навылет.
– Счастливчик. В больницу отвезти? Я на машине.
– Сам дойду, если припечет.
– Пока жив, вспомни, кто продырявил твою руку. Виновным в обстреле моих окон я все еще считаю тебя.
– Если я тебе расскажу, ты отстанешь?
– Мы не на базаре, и ты не в том положении, чтобы торговаться.
Левша потер затылок, и заговорил:
– Часа полтора назад пришла баба и попросила продать пушку. Ты днем револьвер испортил, но у меня остался еще один. Я последний экземпляр не отдаю никогда: у нас район стремный, с голыми руками ходить опасно. Я подумал, раз меня нашел ты, значит и конторе не трудно. И ты еще говорил о мокрухе… Короче, решил я спихнуть последнюю пушку, и на время завязать. Чего лыбишься? Я не брешу!
– Ты уж извини, но поверю в твое перевоспитание лет через десять. А пока это только благие намерения.
– Иди ты… Я тебе правду, а ты издеваешься! Ладно, мое дело рассказать. Принес я ей товар, показал, как работает. Она прикинулась дурочкой и попросила подержать пушку в руке. Мол, примерить, не тяжела ли ей будет покупка. Мужикам я этого не позволяю, но это же баба. Кто знал… В общем, на ее уговоры я повелся.
– Не умно.
– Первый патрон дал осечку. Никогда такого не случалось. Это судьба…
– Постой, ты забежал вперед. Она в тебя выстрелила?
– Хотела, но пушка дала осечку. Пока она второй раз нажимала на спуск, я успел отскочить, и рванул на выход. Я уже прыгал через забор, когда почувствовал дырку в плече. А там начинается овраг. Ну, я и покатился вниз.
– Вот где ты себе личико-то отшлифовал!
– Сначала пересчитай рожей все кусты, а потом остри.
– Ладно, проехали. Говори.
– А больше мне сказать нечего. Я долетел до дна оврага, и ушел к реке. Партизанскими тропами вернулся домой. Она уже ушла, и пушку мою прихватила. Видать, думала, что я свинтил себе шею. Я и сам удивляюсь, как жив остался: склон почти вертикальный, метров двадцать высотой. Если б не кусты… Найду – убью суку!
Его слова могли быть правдой. После нашего дневного разговора Левша должен встречать меня с оружием в руках. Вместо этого он забрался на чердак. Значит, арсенал действительно опустел. И еще я подумал, что стрелял в мое окно не Левша. Откуда он знал, как выманить меня на балкон? И не мог он вернуться домой раньше, чем сюда приехал я. Разве только взял такси, но так светиться не стал бы даже кретин: ведь водила мог его опознать.