Можно подумать, я никогда не задавался подобным вопросом. Все три года наших отношений с Лией, я пусть и не всегда осознанно сравнивал их с Лерой. Лия была безупречна, всегда одета по последнему слову моды, звезда приемов и благотворительных вечеров, но в сравнении с Лерой все это казалось каким-то фальшивым. Напускным. Не раз я думал о том, что отношусь к Лие скорее, как к сестре или деловому партнёру, нежели, как к возлюбленной, но всегда прогонял эти мысли.
Друг наполнил бокалы, один из которых протянул мне.
"Думаю, с меня достаточно общения с представителями закона" подумал я, и ответил:
— Я за рулем.
Макс выразительно фыркнул.
— Раньше тебя это не останавливало. Ну, так что? Ты не ответил на вопрос.
— Да откуда мне знать, Макс?! — вспылил я, — Думаешь, я не спрашивал себя об этом? Господи, все эти десять лет я просыпался с мыслью о том, что мы все сделали правильно! Каждый раз, когда я входил на свою кухню и видел, как Лия возиться с кофемашиной или готовит завтрак, я старался не думать о том, что на ее месте могла бы быть Лера. Как думаешь, я чувствовал себя, просыпаясь среди ночи и понимая, что все чего я хочу, чтобы Ласточка была рядом? И знаешь, что самое идиотское? Я собираюсь жениться на Лие, но в моем бумажнике до сих пор хранится фото Леры, — и с силой проведя рукой по лицу, я выхватил стакан из рук опешившего друга и громко выругавшись, осушил его до последней капли.
Помимо фото в бумажнике, есть еще одна вещь, которая все эти годы была со мной, напоминая о ней. И в отличие от изображения, напечатанного на матовой бумаге, эту вещь нельзя разорвать на мелкие фрагменты и спустить в унитаз. Татуировка, в виде летящей ласточки выбитая на моей груди, прямо под сердцем не давала забыть ни единого мгновения, проведенного рядом с ней.
— Почему именно ласточка? — однажды спросила Лия, изъявив желание разделить со мной душевую кабину. Я замер, не представляя, что можно ответить. Лия потянулась к изображению птички, но прежде чем она успела дотронуться, я ухватил ее за запястье и отвел руку.
— Приносит удачу, — ответил я, и, отвернувшись, начал намыливать голову, показывая тем самым, что разговор окончен. Не знаю, поверила ли она, но больше вопросов не задавала.
Макс молчал. На моей памяти Князь впервые не знал, что сказать. Он сидел рядом и медленно потягивал янтарную жидкость из своего стакана, временами открывая рот, порываясь что-то сказать, но всегда останавливаясь. Я чувствовал себя опустошенным и чертовски сильно запутавшимся. Калейдоскоп разнообразных мыслей жужжал в моей голове, сменяя друг друга. Я не признался другу, что патрульная служба накрыла меня в нескольких километрах от аэропорта, в который я направлялся с целью сесть в самолет и убраться к дьяволу из этого проклятого города. Но не смог.