— Выпьешь что-нибудь? — спросил Лекс, подходя к холодильнику.
Я сняла куртку и села за кухонный стол.
— Смотря, что ты можешь предложить?
— Вишневый сок.
Я пожала плечами, скрывая улыбку.
— Что ж, значит вишневый сок.
Поставив передо мной стакан, Лекс взял пакет сока и наполнил его. Потом сел напротив и закурил.
— Когда ты уезжаешь?
Лера, зачем тебе это знать?
— После свадьбы Макса. Он не простит мне, если я пропущу это событие.
Две недели — моментально мелькнуло в моей голове.
Я отпила сок, замечая, как Лекс смотрит на мои губы.
Перестань, так на меня смотреть!
— Зачем ты пришла?
— Не знаю, — честно ответила я.
Встав из-за стола, я подошла к окну. Опустила голову и взгляд упал на белый листок, похожий на снимок, перевернутый обратной стороной. Любопытство взяло вверх и, перевернув листок, я увидела себя. Только на десять лет моложе.
— Что это? — выдохнула я, сжимая в руке фотографию.
— Ты, — хрипло ответил Лекс, вставая из-за стола.
Я все контролирую.
— Но…как?
Лекс остановился в шаге от меня, склонив голову набок.
— Я никогда не забывал тебя, Ласточка. Никогда.
Вдох, выдох, вдох, выдох…
Осторожно, будто боясь спугнуть, он обнял меня за талию и притянул ближе, сокращая сантиметры разделяющего нас расстояния. Я пыталась дышать ровно, но Лекс не оставил мне не единого шанса, обрушивая свои губы на мой рот. Он забирал воздух из моих легких, заполняя собой весь мой мир. Он целовал нежно и трепетно, и я понимала, что больше ничего не смогу контролировать. Я наплевала на то, что возможно в этот самый момент мой муж сходит с ума от беспокойства; мне было абсолютно все-равно на все существующие принципы и нормы морали; я не думала о том, что утром я пожалею обо всем, что случиться в стенах этой квартиры.
Я просто жила.
Отстранившись от моих губ, Лекс стянул футболку через голову, обнажая безупречное рельефное тело, с годами ставшее еще мужественнее и прекраснее. Увидев изображение крошечной летящей птички, я надрывно втянула воздух. Увидев, куда направлен мой взгляд, Лекс дотянулся до моей дрожащей руки и накрыл раскрытой ладонью рисунок на своей груди.
— Видишь, Ласточка? Где бы я ни был, ты всегда была со мной. Каждую минуту.
Я чувствовала, как неистово бьется сердце под ладонью, полностью вторя ударам моего. Подавляя непрошенные слезы, я повела свободной рукой, очерчивая каждый миллиметр его тела.
— Аппендицит, — произнесла я, обводя пальцами контур бледно-розового шрама, расположенного в нижней части живота, — тебе было семь.
— А этот ты получил в семнадцать, — пальцы замерли на предплечье, — нож в уличной драке. Девять швов.