- Сегодня к нам прибыл папский легат. Он требует выдать вас.
Атенаис не смогла справиться с собой. Ахнула, поднесла руку к горлу. Жемчугов на этом горле хватило бы корабль построить. Может, даже и не один.
- Сир...
- Я сказал ему, что это невозможно.
- благодарю вас, сир!
Вот теперь Атенаис искренне упала высокородному возлюбленному в ноги. Чего ей хотелось меньше всего - так это оказаться в жадных руках папского легата. Знала она,, чем это кончится. Допросят, выпотрошат, как рыбу - и она будет гнить в какой-нибудь темнице, где у тюремщика и соломы не допросишься.
Ну как она могла быть такой неосмотрительной!?
Но ля Вуазен обещала... и может быть, даже сдержала обещание? Ведь король ее не отдает?
Увы, подняв голову, Атенаис увидела тот же безразличный взгляд.
- Мы не отдадим мать своих детей в руки папы римского, - произнес Людовик. - Но мы отдадим ее в руки Бога.
ЧТО!?
Женщина замерла. Не ослышалась ли она!?
Но как...
- Сегодня вы будете сопровождены в один из монастырей. Настоятельница которого абсолютно предана короне. Там вы будете жить в уединенной келье, а впоследствии примете постриг.
- Ваше величество!!! Смилуйтесь!!!
Вопль, вырвавшийся из груди Атенаис, слышали, наверное, в Гаскони. Он растрогал бы даже крокодила, но у того было сердце. У короля же...
- Вы слышали нашу волю, маркиза.
Атенаис еще пыталась цепляться за ноги любовника, умолять, что-то лепетать, но...
Бесполезно. Вошедшие в кабинет люди ла Рейни подхватили ее, словно тюк с грязным бельем и поволокли к закрытой карете.
Карьера Великолепной Атенаис закончилась полным провалом.
Сам же Людовик, не в силах оставаться бесстрастным, вышел из кабинета и пошел по галерее. Куда?
Зачем?
Королю все-таки было больно. Ради власти он сегодня вырвал с корнем из сердца дорогую ему женщину - и внутри словно рана истекала кровью.
Больно...
И все же, он будет улыбаться. Будет задавать балы и никому не покажет своей слабости.
А рана... рана зарастет, как всегда. Сердца иногда разбиваются и болят. Но слава Богу, стучать они не перестают!
Людовик Четырнадцатый стоял и смотрел на парк Версаля. И в душе его разливалось умиротворение.
Атенаис будет жива, пусть даже и не рядом с ним. А он...
- Анжелика! - раздался чей-то веселый голос. - Вас зовет герцогиня Елизавета!
- Иду!
Людовик чуть внимательнее вгляделся в обладательницу ангельского голоса.
Юна и невероятно прелестна. Блондинка, очень светлая, с громадными голубыми глазами... у кузины Лизелотты водятся такие птички?
Пожалуй, надо навестить ее...
Атенаис... да. Больно.
Но сердце тогда и податливее на новую любовь, когда еще не остыло от старой, не так ли?