Не помню, как именно и долго ли она этот сценарий писала, как подключился к ней Леня. Помню только, как она заставила меня сидеть, прижав к себе уже напечатанный на машинке “Дом, в котором я живу”, считая, что мое прикосновение принесет удачу. Потом я должна была своими руками передать сценарий на Всесоюзный конкурс сценариев. Я это, конечно, сделала.
На конкурсе “Дом в котором я живу” занял первое место, Ольшанские получили главную премию – большие деньги и квартиру в новом доме. Началась их невероятно успешная кинокарьера.
А у меня то время было очень сложным: маленький Митя, развод с Колей, искусствоведческое отделение университета, вокальное отделение Гнесинского института, проблема денег. Ни одной свободной минуты. Нина тоже была занята: покупка вещей – одежды, мебели, посуды; постоянные встречи с людьми; всевозможные торжества; и, главное, покупка огромного загородного дома, бывшего дома Серафимовича, в Переделкино. Мы виделись редко и коротко, но она мне звонила и приглашала к ним.
Леня несколько раз приносил мне большие букеты роз – хотел, наверное, выразить свою благодарность и сделать что-то хорошее. Он долгое время был растерян от открывшихся возможностей.
А потом случилась небольшая неловкость, которая меня оттолкнула. Я как-то пришла утром к Ольшанским, в их огромную, новую квартиру, зашла в гостиную, и Нина, не заметив, что я это вижу, быстрым движением ноги задвинула плоскую корзину апельсинов (зимой в Москве они очень дорого стоили) под диван. Я не думаю, что ей было жалко поделиться со мной, наверное, просто не хотелось показать свое благополучие, зная, как мне тогда было финансово трудно.
Вскоре я почти совсем перестала видеться с Ниной. Через каких-то знакомых доносилось до меня, что у Лени "кто-то есть", что он редко бывает дома, что Нина подружилась с одной переводчицей, пожилой аристократично выглядящей дамой, почти 20 лет проведшей в ГУЛаге и потом реабилитированной. Что они всюду вместе ездят, и что это "настоящая близость".
Уже в Америке, в конце 70-х годов, я узнала, что Нина незадолго до этого умерла от рака.
КОПИИСТ ЖИВОПИСИ АРМЕН ВАРТАНЯН
Армену очень понравилось, когда я рассказала ему, как кто-то из посетителей Музея изобразительных искусств спросил меня, указав на рембрандтовский автопортрет с Саскией на коленях: "Как это Рембрандт умудрился нарисовать себя с Саскией, если у него в одной руке бокал, а другой он обнимает ее за талию?"
Уже несколько месяцев Армен делал копию этой картины по заказу правительства Восточной Германии. Каждое утро он приходил в музей к шести часам утра и до открытия, до девяти, мог спокойно работать. В музее проходила выставка картин Дрезденской галереи, которую русская армия захватила во время войны, и теперь советское правительство собирались отдать все эти работы Германии.