Около одиннадцати вечера они сделали передышку, чтобы наскоро похоронить на площади Хэпа Абернати. В свете факелов двадцать взрослых полукругом выстроились возле статуи Джеба Стюарта[4] и склонили головы. Боб подошел к сколоченному из сосновых досок гробу, обмотанному веревкой и скотчем, и тихо рассказывал о том, как Хэп возил детишек в школу и домой на стареньком желтом автобусе. Хэп был тем еще ворчуном, но его любили, и несколько жителей Вудбери поделились историями из его жизни. Каждому дали возможность высказаться, но церемония все же вышла короткой, потому что в воздухе почувствовалась характерная вонь ходячих, которая прервала панихиду. К привычному гнилостному смраду добавились новые нотки, и всем стало не по себе: вслед за запахом протухшего мяса и гнойного дерьма ветер принес черную, едкую, маслянистую вонь обуглившейся плоти – диссонирующий контрапункт зловонной симфонии.
Скорбевшие по покойнику разошлись и заняли свои позиции на крышах машин и кабинах грузовиков, припаркованных вдоль баррикады. Мэттью закрепил самодельную катапульту на верхней ступеньке стремянки, установленной возле западных ворот. Катапульта представляла собой прилаженный на тележку метательный аппарат, собранный из амортизирующих тросов и деревянных реек и могла метать снаряды весом до десяти фунтов. Рядом с катапультой он сложил брикеты взрывчатки С-4, динамитные шашки и однофунтовые кирпичики белого фосфора.
Неподалеку от Мэттью на капотах двух фур разложили свое оборудование самопровозглашенные городские снайперы. Среди прочего там были треноги, звуконепроницаемые наушники, оптические прицелы и металлические коробки со сверхбыстрыми бронебойными патронами. Бен учился стрелять на дальние дистанции в Корпусе подготовки офицеров запаса в Вандербилте и утверждал, что может попасть в голову со ста семидесяти пяти ярдов. Лилли не знала, стоит ли ему верить, но это не имело значения. Кто-то ведь должен был стрелять из винтовки М1 «Гаранд». Вторым снайпером был Дэвид Штерн. У него было мало опыта, к тому же правый глаз его порой подводил, поэтому ему недоставало уверенности Бена, что он с лихвой компенсировал своим спокойствием. Дэвид казался Лилли невероятно хладнокровным, а в бою это было очень ценно.
После полуночи Лилли решила устроить последнюю летучку перед появлением стада и собрала всех возле грузовиков, припаркованных у западных ворот. К этому моменту вонь была уже невыносима и проникла повсюду, а это означало, что стадо было даже больше, чем они могли предполагать. Однако пока ходячих не было видно. Хуже всего, пожалуй, был характерный запах горелого мяса. Лилли никогда не видела вблизи серьезных пожаров и не была свидетельницей смерти от ожогов, но вонь жира, который медленно обугливался на железной сковороде, была ей хорошо знакома, ведь она сопровождала практически каждый приготовленный ее отцом Эвереттом завтрак.