Дубовую дверь без опознавательных знаков открыл солидный бизнесмен с квадратной челюстью, абсолютно лысой головой и низкими надбровными дугами. Такие я не встречала даже в сокровищнице палеонтологического музея.
Доумправ подтянул розовые семейные трусы и со скрежетом почесал волосатую грудь, отодвигая желтую майку алкоголичку. Воззрился на нас без особого интереса, поковырял пальцем в золотых зубах, и выдал:
- У нас в управлении все боятся высоты. Залезут на стремянку сбивать сосульки, а спуститься не могут. А сосульки могут спуститься сами, - и он ткнул пальцем в ледяные рога Марата. - Кстати, сейчас очень модно украшать шляпы. Перья хорошо, а сосульки вообще креатив.
И пока мы судорожно моргали, переваривая сообщение, домуправ радостно захлопнул дверь.
Я оставила Марата позвякивать сосульками, и метнулась назад, в лифт.
Скорее, домой.
Крики Алисы “Вот тебе зеленый великан! Вот тебе! Получи!” вынудили оставить пакеты на тумбочке у входной двери и броситься в гостиную…
Ну да… очередная картина маслом… Сердце упало, на плечи словно бетонная плита навалилась…
Все это было бы до ужаса комично, если бы не было так… грустно.
Сестра металась по квартире, сжимая в руке банку консервированного горошка “Зеленый великан”. Лупила ей по шкафам, стульям, креслам и подоконникам. На антикварной полированной мебели уже живого места не осталось. Белый деревянный подоконник испещряли занозы и вмятины. Только темно-коричневые кожаные кресла почти не пострадали. Их вдоль и поперек исполосовывали царапины. Но кожа оказалась на редкость плотной и крепкой и продолжала стойко выдерживать удары судьбы.
- Алиса? - окликнула я и встретила совершенно безумный взгляд светло-карих глаз. Темно-каштановые волосы рассыпались по плечам сестры в художественном беспорядке. На скуластом, осунувшемся лице застыло выражение полной отрешенности. Но уже через минуту мелкие точеные черты перекосила гримаса ужаса.
Сестра уронила голову на грудь и очень тихо спросила:
- А кормить сегодня будут? Или только завтра? После родов зеленых человечков?
- Алиса, это я, Ольга, - попыталась дозваться я.
Сестра замерла и выпрямилась, словно шест проглотила. Немного помялась босыми ногами на бежевом пробковом полу и рывком задрала мешковатую розовую ночнушку, оголив ноги.
- Погоди, Оля, мне надо родить!
Алиса швырнула на пол банку зеленого горошка и с размаху села на нее.
Я уже намеревалась пойти на кухню, приготовить поесть, но сестра вскочила как ужаленная, схватила консервы и отправила в открытое окно с криком:
- Будьте вы прокляты! Вот вам ребенок!