– О, нет. Вот родишь – тогда пожалуйста.
– Все, что тебе нужно, – это ребенок?! Да?! Ну так его ты и не получишь!!!
И в тонких пальцах мелькает еще одна заколка.
Запах яда я чувствую даже отсюда, но сделать ничего не успеваю, она оставляет алый след на бледной коже.
– Нет!
И только теперь голубые рыбьи глаза вспыхивают торжеством!
– О, да! Ритвиш смертелен!
А в следующий миг я оказываюсь рядом с Дариолой.
Смертелен, да. Пара минут – и я стану вдовцом – второй раз за последний месяц. Что-то частенько это случается, нет? Не привыкнуть бы…
Разговаривать с Дариолой мне некогда – и я наношу удар в висок.
Резкий, жестокий.
Голова женщины откидывается назад, и я понимаю – это конец. Она уже мертва.
Что и требовалось.
Сердце останавливается, оно больше не разносит отравленную кровь по организму.
А теперь…
За ритуальным кинжалом долго тянуться не приходится. А наточен он на совесть, так чего еще желать? Платье Дариолы расходится под моими руками.
Живот круглый, мягкий, теплый. Пока еще там, внутри, бьется сердце моего ребенка.
А значит…
И я уверенно рассекаю еще мягкую кожу.
Осторожно, чтобы не повредить матку. Нож рассекает мышцы, мясо, кровь льется потоком, но я не останавливаюсь.
Вот и матка.
И ребенок внутри нее.
Если плод успел созреть. Если он жизнеспособен, если…
Но я должен рискнуть.
И нож рассекает темно-красные волокна.
На ковер льются околоплодные воды.
* * *
Он совсем еще крохотный, мой ребенок, умещающийся на одной ладони. Зато у него есть острые уши, и клычки, и даже крохотные пока, прозрачные коготки, и коротенький хвостик, и серая кожа…
Четвертьдемон.
Мой сын смотрит на меня мутными голубыми глазками, младенческий ротик раскрывается в первом недовольном писке…
И я смотрю на него в ответ.
Моя сила некроманта собирается вокруг меня, окутывает нас обоих теплом, уютом мрака и спокойствием ночи. И он на миг затихает. А я чувствую неподалеку от себя призрака. Какого?
Да неважно, сойдет кто угодно.
– Позови Марту!
Долго ждать маму не приходится. Буквально пару минут…
Она входит и, захлопнув дверь, застывает на пороге, оценивая картину.
– Ох, Алекс…
– Дариола сначала пыталась убить меня, потом, когда не получилось, решила убить себя. Это ей удалось, но ребенка я спас.
– Тебе ничего не угрожает?
Остальное Марту и не волнует. Подумаешь – Дариола померши! Да она б ее сама прибила рано или поздно.
– Я в порядке. А вот малыш…
Внимание Марты переключается на крохотное тельце.
– Ох, Алекс…
– Мам…
Марта решительно забирает у меня малыша. Стягивает с кровати простыню, осторожно принимается его обтирать. Младенец попискивает недовольно и голодно.