. По образному выражению Бисмарка, «никогда так много не врут, как после охоты и перед войной». Югославский кризис был характерен тем, что много врали и перед войной, и во время войны, и после войны.
И здесь возникает главный вопрос: что же все-таки двигало НАТО во главе с США, когда она, нарушив международное право, предприняла вооруженное вмешательство в югославский конфликт - сначала в Боснии, а затем в Сербии в связи с косовскими событиями? Было ли это бескорыстной борьбой за возвращение стабильности этому региону, за расширение так называемой «зоны демократии» в Европе, имел ли место альтруизм, обусловленный чисто гуманитарными соображениями? Или, возможно, происходили более глубинные процессы?
Югославский кризис совпал с огромным геополитическим сдвигом на европейском континенте - окончанием Холодной войны, прекращением блокового противостояния, крахом европейского коммунизма. Югославия не только потеряла свою ценность в качестве буфера между двумя блоками, но и стала обузой, не вписывавшейся в ту конфигурацию новой системы европейской и международной безопасности, которая замышлялась в США и на Западе в целом.
Как известно, Россия, будучи одним из полюсов прежнего биполярного мира, выступала за создание всеобъемлющей системы безопасности на основе общеевропейской организации - ОБСЕ. Однако успеха не имела. После некоторого колебания США посчитали, что являются единственным победителем в Холодной войне и имеют право на передел мира, исходя из логики «победитель получает все». Где-то такой передел в виде расширения НАТО на Восток происходил путем добровольного присоединения к блоку стран бывшего восточного блока; где-то, как в бывшей Югославии, - с использованием военной силы.
Именно формированием новой модели международной безопасности было вызвано прямое вмешательство Запада в югославский кризис. И именно это принципиально отличает его от всех других конфликтов в Европе последнего времени - например, североирландского или кипрского. Ведь смена модели системы международной безопасности - событие эпохальное.
Российский историк В.К. Волков писал, что « балканский кризис ускорил те процессы, которые неизбежно должны были произойти в системе международных отношений. Их суть состоит в замене одной конкретно-исторической модели этой системы (Ялтинско-Потсдамской) на иную, которая пока не получила своего названия. Это сдвиг поистине тектонического масштаба. За последние четыре столетия подобная смена происходит пятый раз (после Тридцатилетней войны в Европе и Вестфальского мира 1648 г.; эпохи Наполеоновских войн и Венского конгресса 1815 г.; Первой мировой войны и системы Версальских договоров 1919-1920 гг.; Второй мировой войны и Ялтинско-Потсдамского урегулирования 1945 г.)»