— … — произнес вдруг рыжий «руководитель», как бы ни к кому конкретно не обращаясь.
— …? — с будто бы чуть виноватой и вместе досадливой интонацией ответил его, видимо, младший по должности «брат».
— … — твердо заключил рыжий, уже выходя вон.
Что ответил, если что–то ответил, нерыжий, бедный Николаша не слышал, оцепенев от ужаса.
Дверь захлопнулась, и замок щелкнул. Николаша остался один. Некоторое время он продолжал сидеть на своем табурете в кухне, у стола.
«Вранье! Все это вранье… — заметалось–застучало у него в голове. — Они что–то знают — про меня, и про то, что произошло со мной! Может быть, следили… Вчера!.. А имя — имя–то мое откуда знали! как же я сразу–то не… еще радовался… Им что–то известно — наверно, это не первый случай — они вон как разговаривать выучились, со мной… с такими… как я?! — он прижал ладонь ко лбу. — Получается, так… Я даже ничего не заметил сперва. Да что там — если бы не этот последний разговор их, между собой, так ничего и не понял бы, думал — может, долго за границей жили…» Убрал ладонь, опустил на колено.
«А что им было нужно? — приняли его мысли другое направление. — Розыгрыш какой–то… Как уговаривали!.. И почему ушли? Просто так, взяли и ушли, ничего не добившись, совершенно спокойно, не обозлились даже… Это что — выучка у них такая?! — старая его знакомая — холодная жаба в животе снова прислала ему привет. — А я, все же — молодец. Хорошо, что я с ними не пошел… или плохо?.. черт разберет… может, помогли бы, ведь что–то знают, явно…»
«Нет, не помогли бы. — ответил он сам себе совершенно твердо. — Только втянули бы во что–то, еще худшее».
Было часа четыре дня и уже немного вечерело, когда он решительно поднялся, скоро оделся, и вышел из дому с бесповоротным намерением сегодня же разыскать неуловимого незнакомца из сквера и наконец поговорить с ним обо всех событиях последних суток. Николаша теперь почему–то не сомневался, что тот поможет. Почему вконец запутавшийся парень так доверился — виденному раз в жизни, в сущности, какому–то подозрительному типу, живущему, как теперь было известно, чуть ли не на чердаке, — ему, а не двум, только что покинувшим его посетителям — также раз в жизни виденным — но — сейчас видно — солидным, с открытыми, располагающими лицами — сам он не смог бы вразумительно ответить. Так это и осталось неизвестным.
Чуть больше, чем через полчаса он стучался в знакомую дверь, из–под которой как ни в чем ни бывало все сочился теплый электрический свет — будто и не уходил он отсюда никуда, будто все дурацкие события, произошедшие между двумя этими посещениями, он видел когда–то в кино, или читал о них в скверной книжонке, также давно когда–то.