Директор завода, выслушав молодого рабочего, был возмущен «такими безобразиями», позвонил начальнику цеха и потребовал немедленного «наведения порядка».
Порядок был наведен тем, что Ивана Зайцева перевели в другой цех как «разгильдяя и склочника». Дополнительно он еще оказался должен цеху, из которого выбыл, некоторую сумму, хотя, по своим подсчетам, заработал за это время немало.
В другом цехе его приняли настороженно. Теперь он уже работал в качестве ученика слесаря. Не имея элементарных навыков, зная теперь, что ничего в этом мире доказать нельзя, Иван «смирил гордыню», скромно отбыл ученический срок, по истечении которого стал самостоятельно трудиться слесарем до следующего лета, когда наступило время снова поступать в вуз.
На этот раз молодой человек устремился в город на Неве. Здесь он не сомневался в успехе и приложил все старания, чтобы добиться своего. Поэтому было необходимо отказывать себе во всем: развлечениями юности стали книги и учебники.
Педагогический вуз хоть и был ниже рангом предшествующего, не лишал молодого и честолюбивого человека шансов на дальнейшую учебу и возможную научную деятельность в перспективе, о чем Иван наивно мечтал.
Для того чтобы обеспечить стопроцентную возможность поступления, он подал заявление на платные курсы, ежегодно организуемые при институте, а для этого досрочно уволился с работы и уехал в Ленинград. Здесь Иван познакомился со многими преподавателями, которые вели занятия и работали в местных школах и вузах. Подтверждая сложившееся в народе мнение о ленинградцах, как о людях очень гостеприимных, добрых и общительных, они довольно демократично относились к «людям без статуса», коими в ту пору являлись приехавшие из провинции абитуриенты. С некоторыми из них Иван даже подружился. Преподавателям нравилось, что их слушатель очень прилежен, трудолюбив и любознателен. Не в пример школьным педагогам, они нисколько не смущались от вопросов, которые им задавал Иван. Впрочем, умудренный жизненным опытом, он политики совершенно не касался.
Наступил период вступительных экзаменов, который не был для Ивана трудным. Он как бы чувствовал, что вся его последующая жизнь будет сплошной сдачей экзаменов. Все прошло успешно. Баллов было набрано достаточно. Ознакомившись с его экзаменационным листом, один преподаватель системы очных курсов поздравил своего слушателя с успехом: — Молодец! Скоро встретимся в институтской аудитории!
И опять была эйфория, и опять случился провал.
Все повторилось. В списках поступивших Зайцева не было. Декан с немецким именем и украинской фамилией повторил едва ли не те же самые фразы, которые Ивану уже довелось услышать в Москве. И лишь один убеленный сединами преподаватель института, отозвав обескураженного молодого человека в коридор, откровенно сказал: — Сынок, я знаю, что ты честно и добросовестно сдал все экзамены, но поверь, кто-то очень не хочет, чтобы ты имел образование. Запомни: жаловаться и искать правду у нас бесполезно! Послужи лучше в армии, а там проявишь себя хорошо — и все будет в порядке!