— Обращайтесь к декану: он все решает! — последовал совет секретаря.
Декан тоже не стал растрачивать свое драгоценное время.
— Да, вы действительно набрали достаточно баллов, — сказал он, — но помимо вас такое же количество набрали и многие другие. Поэтому мы приняли в институт преимущественно членов партии, спортсменов и тех, у кого имеются Почетные грамоты. У вас таковых нет, а потому и не взыщите!
Вот уж был поистине «гром среди ясного неба»! Полная катастрофа! В тот же день Иван покинул институтское общежитие и уехал домой.
Родители, узнав о произошедшем, расстроились. — Все твой язык, сынок! — сказала мать. — Так случилось потому, что мы — простые люди! — сказал отец.
Иван же, продолжая сохранять розовые иллюзии, из всех мнений и оценок случившихся событий принял к сердцу лишь одно: действительно, тот вуз был не по его социальному положению. — Я забрался слишком высоко, но справедливость, в общем-то есть, и поэтому нужно еще лучше готовиться к поступлению в другой институт, рангом пониже! — решил он. — А пока следует, действуя в соответствии с советскими традициями, пойти на работу и готовиться к очередным экзаменам.
Итак, Иван Зайцев — грузчик цеха «товаров народного потребления» небольшого завода.
Надо сказать, что завод, на который он «вне конкурса» поступил, располагался в городке Стручкове, где и проживал наш герой. Городок был маленький, и почти все его жители кормились от упомянутого завода.
Здесь Иван сумел постичь основные, неписанные, каноны советской жизни: никогда никому не доверяйся, не верь ни во что, во всех трудностях и бедах надейся только на самого себя. — Не предают только деньги и книги! — сделал вывод он.
С первых же дней работы на заводе стало ясно, сколь соответствует коммунистическая пропаганда реальной жизни. Энтузиазм рабочих был столь «велик», что Иван порой просто не мог сдерживать громкий смех. Например, довольно обычным в практике рабочих фактором была сдача в отдел технического контроля по нескольку раз одних и тех же изделий. Причем этот механизм был настольно изощренно разработан, на это затрачивалось столько энергии, что проще было бы изготовить новое изделие. Отлынивание от работы, лодырничество являлись предметами гордости. На вопрос, как работается, друзья отвечали друг другу: — А ни хрена не делаю!
И это звучало как хвастовство.
Приписки в документах, отражавших трудовой вклад, все росли и росли. Очень часто старшие рабочие получали надбавку за счет молодежи, которой по нарядам занижалась выработка.
Это не могло не возмутить Ивана. Как обычно, он решил добиться справедливости. Сначала написал заявление начальнику цеха, затем пошел к нему на прием. Ничего не помогало. Тогда он «окончательно настроил против себя коллектив», побывав на приеме у директора завода.