И когда он фотографировал ее, в одних только трусах (еще и, о Господи! таких нелепых — розовых со слоником, но их видно не было на фотографиях), прикрытую тонкой розоватой прозрачной тканью, и ее соски затвердели от холода — она не чувствовала ни смущения, ни неправильности происходящего. Они вместе работали над его идеей. Идеей передать невинность, неискушенность. Что-то в этом духе, Таня точно не поняла. А потом он закончил, так же внезапно, как и начал.
Он не ждал от нее позирования, ему нужна была естественность, он не просил ее менять выражение лица, беседовал с ней, ловил мгновения искренности, запечатлевал ее неуверенность, ее угловатость, неуклюжесть — в этом было нечто очень трогательное, неподдельное.
Сказал «спасибо», предложил чаю с пряником, они поговорили о том, о сем — и Петр проводил ее домой. И ни разу за все это время Таня не чувствовала себя дискомфортно или напряженно. И это было очень странно для нее самой.
А через неделю Петр прислал фотографии — и, повинуясь импульсу — сама толком не зная зачем — уязвить Моргана или поделиться впечатлениями, или узнать мнение, а может, и все вместе — Таня тут же отправила фотографии Ане. И этот необдуманный шаг острой саблей прошелся по веревочному мостику взаимопонимания, которое с таким трудом возникало у девушек. Не первым ударом по этому тонкому льду, но метким.
Спустя два дня молчания, звучавшего, однако так громко, пульсировавшего напряжением в голове у Вайи, которая уже и сама была не рада тому, что затеяла противостояние и не пошла на поводу у Ани, раздался телефонный звонок.
«Я буду у твоего дома через пять минут максимум. Собирайся и выходи. Ждать не стану. Не выйдешь — пожалеешь!» — отчеканила Аня и, не дождавшись ответа, положила трубку.
Вайя опешила. С одной стороны, у нее есть дела. Прямо сейчас она слушала музыку и пребывала в крайне расслабленном состоянии, она была восприимчива, впечатлительна и совершенно не настроена на выяснения отношений с Аней. А с другой стороны, проверять терпение Ани на прочность она боялась. Поэтому, вздохнув, натянув первое попавшееся под руки на себя, а именно — джинсы и толстовку на домашнюю футболку с кроликом, Таня влезла в ботинки, накинула пальто шарф, уже в дверях крикнула: «Маам! Я скоро, выйду ненадолго, телефон с собой. Пока».
Бегом спускаясь по лестнице, одновременно застегиваясь, думая о том, что это неправильно — так себя вести, Вайя добежала до первого этажа и, достав телефон, посмотрела, когда был последний входящий. Ага, четыре минуты назад. Постояла немного, сделала глубокий вздох, глубокий выдох. Не хотелось, чтоб Аня поняла, что она бежала.