Воспоминания Эррио помогают читателю уяснить идейную преемственность между нынешними правителями Франции и вчерашними руководителями «режима Виши».
Все это делает книгу Э. Эррио интересной как для исследователя, так и для широких кругов читателей, следящих за бурным и противоречивым развитием политической жизни современной Франции.
Е.В. Рубинин
Германское нашествие 16 мая 1940 г. Тревога
14 мая был прорван наш Северный фронт. Немецкие войска вклинились между нашими армиями и раскололи их на две группировки. На юге французские дивизии удерживали фронт на Сомме и Эне. На севере бельгийцы, англичане и несколько французских дивизий под командованием генерала Бланшара обороняли Дюнкерк. В своих мемуарах (т. III, стр. 398 и далее) генерал Гамелей рассказывает, что уже 15 мая, когда немцы еще только перешли Маас на участке между Намюром и районом Седана, он предлагал эвакуировать военное министерство. Битва за Маас, говорит Гамелен, была проиграна.
16-го около 5 часов утра начальник моей канцелярии пришел с плохими вестями. По его словам, ночью в здании министерства внутренних дел будто бы состоялось заседание правительства, на котором рассматривался вопрос об отъезде правительства из Парижа. Ходят также слухи, что передовые части неприятеля достигли Лаона. Аналогичные сведения через одного из друзей премьер-министра Даладье получил и квестор Перфетти. Об обстановке рассказал мне по телефону Поль Рейно. Сославшись на генерала Гамелена, он сказал, что две, а возможно и три, бронетанковые дивизии, в сопровождении колонн мотопехоты, продвигаются к столице. Они могут войти в Париж даже сегодня еще до полуночи. Спустя несколько дней мне стало известно, что около 9 часов утра Мандель получил те же сведения из ставки главнокомандующего. Поль Рейно предложил мне эвакуировать палату.
Тогда же, сославшись на то, что он не может покинуть свой кабинет, Рейно попросил меня приехать к нему в министерство иностранных дел. Я прибыл туда около 11 часов и застал гг. Жанненэ, Рио, де Монзи и Манделя. Затем появились Даладье, прибывший с генералом Декамом, Руа, Бертуэн, Шотан, Ламурье и, несколько позднее, Луи Марэн.
Генерал Эринг в спокойных тонах доложил нам, что меры по обороне Парижа им приняты, но нет взрывчатки. Генерал потребовал эвакуировать правительство, палату депутатов и сенат. Он предложил превратить убежище в Бурбонском дворце (которое я распорядился оборудовать, несмотря на множество возражений), в свой командный пост. Де Монзи указал на ограниченные возможности, которыми он располагал для эвакуации министерств. Во время этих невеселых разговоров в окна все время доносился шум от сбрасываемых на лужайку министерского сада досье: их собирались сжечь. Правительство обсуждало меры, которые следовало принять еще до начала наступления немцев непосредственно на Париж. Уничтожение заводов и фабрик было сопряжено с риском – начались бы волнения. Нам стало известно, что моральное состояние 71-й пехотной дивизии и некоторых подразделений 6-й бронетанковой дивизии поколебалось. Правительство решило любой ценой оборонять Париж. «Нужно защищать его до последней капли крови», – сказал по телефону генералу Гамелену Поль Рейно. Меня привел в восторг юношеский порыв Дотри: «Мы будем сражаться на улицах, будем сражаться повсюду!», – воскликнул он. Между прочим, он уверял, будто взрывчатки было так много, что ему пришлось даже отправить ее в провинцию. Даладье был настроен также очень решительно. Мандель, как всегда, был полон энергии и немногословен.