– Выступления против власти действительно не приносят радости и сейчас, но нынешние неприятности – сущий пустяк по сравнению с тогдашними. Что же касается других партий – это в самом деле наше больное место. У нас абсолютистское сознание – все уверены, что власть должна быть монолитом и стирать в порошок всех, кто попробует с ней спорить. Раз за разом одни и те же люди перебегают из потерпевшей поражение партии власти в новую, и их там охотно пригревают. К каждым новым думским выборам мы подходим с радикально обновленным списком партий, мешанина которых никак не организуется в стабильную систему. Лично я вижу в этом печальном обстоятельстве самое яркое свидетельство нашего цивилизационного отличия от Европы. Посмотрите на бывшие соцстраны – там и при коммунистах существовала формальная многопартийность, а после них система партий сложилась буквально в считанные месяцы или годы.
– То есть, вы предлагаете вернуть однопартийную систему, как при Советской власти?
– Нет, не предлагаю. Она уже привела нашу страну к краху, как ранее монархия привела к краху империю. Нельзя идти вечно от катастрофы к катастрофе, нужно наконец создать государство, способное развиваться эволюционно и находить ответы на вызовы истории. И, видимо, единственную возможность создать такое государство дает именно то, чего у нас нет и никогда не было – демократия.
– Это вы считаете, что у нас никогда не было демократии, я придерживаюсь иной точки зрения.
– Тамара Анатольевна, я абсолютно уверен, что вы никогда не являлись ни партийным, ни комсомольским вожаком никакого уровня. Я прав?
– Какая разница, кем я была?
– Понятно, я прав. Хотите, расскажу, чем объясняется ваш энтузиазм в отношении славного советского прошлого?
– Я вам сама это объясняю уже битый час!
– Да нет, вы все время о частностях, а я могу вытащить на свет божий самую сердцевину ваших ощущений.
– Хирург какой выискался! Ну, попробуйте.
– Пробую: вас раздражают разительные имущественные различия между людьми. В советское время члены Политбюро были нищими по сравнению с нынешними олигархами, а бедных стало больше, и их бедность на фоне олигархов виднее.
– Что ж такого, – пожала плечами Тамара Анатольевна, – неужели вам эти самые различия доставляют удовольствие?
– Мне тоже не доставляют. Я вам больше скажу: подавляющему большинству людей во всем мире деление человечества на бедных и богатых не нравится. Как ни рассчитывай это деление, внутри отдельных стран, между отдельными странами или между группами стран, почти всем оно не нравится. Вопрос состоит в том, как исправлять положение. Коммунисты в свое время ограбили богатых и распределили их имущество – в значительной степени между бедными, хотя и государство не забыли. Только вот страна не стала богатой. Сделали коммуналки из бывших роскошных квартир, и до самого конца Советской власти так их полностью и не расселили. А ведь есть много стран, где богатых не грабили, а коммуналок нет и не было никогда. Я к чему все это говорю – второй ипостасью вашего неприятия богатых является убеждение, что при прежнем режиме люди были чище и добрей. Именно потому, что разница между бедными и богатыми была меньше во много раз и к тому же богатство в принципе официально осуждалось как явление аморальное и антиобщественное.