– Мы с вами все время крутимся на одном месте. Я ведь уже говорил, что девять десятых капиталов наших олигархов вложены в ценные бумаги и имеют смысл исключительно при наличии в стране рыночных отношений. В день объявления экспроприации рыночные отношения закончатся, и государство просто получит в управление предприятия, которые и так им управлялись в советское время, причем без особого успеха. Нам всем не нравится разворовывание бюджета, и именно здесь следует действовать силой. Установление контроля над бюрократией возможно – он существует во многих странах. И один из наиболее действенных инструментов такого контроля – ненавистная народу свобода слова. Выйдет много лжи и ерунды, но за разглашение реального компромата виновному не будет грозить расправа. Общество совсем перестанет уважать политиков, но оно и сейчас не слишком балует их доверием – терять здесь практически нечего. Перед каждыми выборами будет выясняться, что все кандидаты – завзятые казнокрады в прошлом, неверные мужья и растлители малолетних, но нужно продираться через эту тайгу с ее ненавязчивыми прокурорами вперед, к уважающей себя прессе. Может быть, она появится не скоро, но это не значит, что нужно переставать ходить на выборы. Говорят – от нашего участия в голосовании ничто не изменится. А от нашего абсентизма изменится? Если и изменится, то уж точно не в лучшую сторону. Если люди будут ходить на выборы, толпами ломиться в наблюдатели, и не за деньги, а по горячему убеждению, то власть, по крайней мере для начала станет интересоваться реальными результатами выборов и думать, что бы сделать для удовлетворения запросов избирателей, дабы следующие выборы обошлись меньшими нервными затратами. Если же будем сидеть по домам – какое дело власти до нас? Мы ей ничем не досаждаем.
Тамара Анатольевна молчала, рассеянно глядя в свой пустой бокал. Казалось, она задумалась о бессмысленности внезапного разговора с незнакомым по сути человеком. Ногинский не сводил глаз с собеседницы, выискивая в ее лице признаки отличия от прочих людей. Они молчали долго и беззаботно, не тяготясь упавшей на них тишиной.
– Ладно, Александр Валерьевич. Мы с вами ни о чем не договоримся, как мне кажется.
– В религиозных и идеологических спорах победителей не случается.
– Возможно. Боюсь, наша дискуссия с самого начала строилась на ущербном фундаменте.
– А именно?
– Вы с обычным мужским самомнением объявили моего мужа несуществующим и сами себя завели в ловушку.
– Хотите сказать, вы замужем?
– Да, именно это я хочу сказать.
Ногинский удивленно поднял брови: