– А генеральный?
– Теоретически он как бы и не политик, но всякий мало-мальски уважающий себя человек взял бы самоотвод еще после первого провала на Совете Федерации. Но для него тоже самым главным было продемонстрировать свою холопью преданность государю.
– Но ведь вы на своем нынешнем месте тоже зависите от этих людей. При наличии желания власть у нас может разорить кого угодно.
– Не спорю. Но я не лезу в политику и исправно башляю, кому и сколько следует.
– Но если вдруг пропустите платеж, против вас ведь можно возбудить дело на совершенно законных основаниях?
– Можно. Только я не пропускаю платежей.
– Получается, вы у презираемых вами высокопоставленных рабов на коротком поводке?
– Можно посмотреть с другой стороны и сказать, что это они едят у меня с рук.
– Я понимаю, такая точка зрения вам приятней, но если они могут вас заменить и продолжать есть с рук другого, а вы от них избавиться не можете, то по законам логики получается все же, что это вы у них на коротком поводке.
Касатонов раздраженно поерзал в своем кресле, устраиваясь поудобнее – прежде ему не доводилось слышать подобных сентенций от селькоров.
– У меня имеются кое-какие рычаги обратного воздействия.
– Через других высокопоставленных рабов, стоящих повыше тех, которые доставят вам неприятности?
У олигарха на виске задергалась жилка.
– Чего вы хотите от меня? Чтобы я один был лучше всех остальных? Вся страна живет по одинаковым правилам, в основном неписаным.
– Я только хочу узнать, довольны ли вы своим положением в единой системе неписаных правил. Вам не хочется внести в них хоть чуточку совершенства?
– Мне многого хочется. Здесь не время и не место перечислять мои желания.
– И все-таки? Вы же взрослый человек, с характером, с волей. Хочется иногда сорваться с поводка?
– Послушайте, хватит вам о поводке!
– Слух режет? Если вас задевает моя ирония, вы осознаете двусмысленность своего положения. Думаю, здесь кроется шанс на выход из оного.
– Какой еще выход? Вы на что намекаете?
– Успокойтесь, не на утрату вами денег и собственности. Есть шанс на изменение ваших отношений с кукловодами.
Касатонов разъярился всерьез. Он резко встал и раздраженно сделал несколько шагов взад-вперед возле столика и кресла с сидящим в нем журналистом.
– Почему, собственно, вы взяли такой тон, будто являетесь хозяином положения? Я ведь в любую минуту могу шевельнуть пальцем, и вас отсюда вышвырнут, как котенка.
– Не сомневаюсь. Но, как известно, слово не воробей, и я его уже произнес. Сколько бы раз ваши ребята меня не вышвырнули на улицу, для вас ровным счетом ничего не изменится. То есть, вы, возможно, почувствуете себя отомщенным, но только несколько минут. Вы же понимаете, что я отряхнусь и потопаю домой, а ваши мысли останутся с вами и будут по-прежнему бередить ваше самоощущение.