Одной из причин тяжелого положения русской армии была острейшая нехватка боеприпасов. Перед войной русское военное командование было уверено в том, что заготовленных запасов снарядов из расчета тысяча штук на одно орудие хватит по крайней мере на год Но уже первый месяц войны поглотил половину всех припасов, а дальше начался настоящий «снарядный голод», из-за которого русская артиллерия на десять выстрелов немцев могла ответить лишь одним-двумя выстрелами. Перед Особым совещанием по обороне была поставлена задача увеличить производство снарядов до 50 «парков* (полутора миллионов снарядов) в месяц. Ряд членов Совещания, опираясь на мнения экспертов, считал эту цифру избыточной, тогда как Марков, наоборот, называл ее заниженной. В.В. Шульгину запомнилась его резкая речь: «Относясь со всем уважением к про изведенным в Ставке Верховного Главнокомандования подсчетам, я тем не менее должен заявить, — не в обиду будь им сказано, — что настоящая война совершенно доказала нижеследующее. Со всякими вообще «подсчетами специалистов* нужно поступать так, как поступил восточный мудрец со своей женой: выслушать эти подсчеты... а поступить наоборот. Я убежден, что к тому времени, когда мы сможем довести наше производство до 50 «парков», мы получим новое заявление, в котором будет сказано, что «в силу сложившихся условий техники» все прежние подсчеты оказались недостаточными и требуется увеличить норму вдвое. Я предлагаю, не дожидаясь этого неизбежного заявления, а сразу, теперь же увеличить расчет Ставки вдвое»>1. Дальнейший ход военных действий доказал правоту депутата от крайне правой.
Призыв сплотиться в годину тяжелейших испытаний прозвучал в «поучительном слове», произнесенном протоиереем Иоанном Восторговым по поводу оставления русским воинством Перемышля и Львова: «Если бы что и было достойно осуждения в действиях и ошибках правителей, то теперь не время заниматься такими счетами, для того будет мирное время и законом открытые и разрешенные пути и средства для обсуждения действий и мероприятий правительства. Теперь же одно должно быть у всех правило: все для войны — и армия, и флот, и фабрики, и заводы, и труд рабочих, и государственная производительность, и частная предприимчивость, и все наши средства духовные и материальные. И притом все — в единении, все в доверии к правительству и все в помощь правительству*.
Высшая власть постаралась смягчить накал страстей. В отставку были отправлены несколько министров, непосредственно отвечавших за плохую подготовку армии или имевших стойкую репутацию консерваторов. Среди них были министр юстиции И.Г. Щегловитов и министр внутренних дел НА Маклаков. Однако либеральная оппозиция считала недостаточными простые перестановки в правительстве. В августе 1915 г. был создан так называемый Прогрессивный блок, объединивший шесть думских фракций Пзсударственной думы (236 из 422 членов IV ГЪсударственной думы) и три группы Государственного совета. Вне Прогрессивного блока остались только крайне левые (фактически же меньшевики и трудовики следовали общей тактике блока) и крайне правые. В блок вошла даже часть националистов, получивших наименование «прогрессивных националистов». Поскольку Прогрессивный блок состоял из весьма различных по своим убеждениям политических деятелей, программа блока была умеренной. Самым радикальным пунктом программы было требование «министерства доверия».