В половине двенадцатого 1 марта Николай II получил телеграмму от начальника штаба Ставки Верховного Главнокомандующего генерала М.В. Алексеева, который просил во избежание беспорядков в тылу уполномочить Государственную думу составить кабинет народного доверия. Очевидно, после этой телеграммы в настроении царя произошел резкий перелом. Буквально через несколько минут он приказал отправить на имя председателя Государственной думы М.В. Родзянко шифрованную телеграмму, смысл которой сводился к следующему: «Предлагаю вам составить новое министерство во главе с вами, но министр иностранных дел, военный и морской будут назначаться мной». Несмотря на оговорки, это было то самое ответственное министерство, против которого столько лет выступали крайне правые.
Но события в Петрограде развивались так стремительно, что эта уступка запоздала. Пока Николай II отдыхал в спальном вагоне, между Псковом, Петроградом и Могилевом шел интенсивный обмен телеграммами. Рузский связался по телеграфу с председателем Государственной думы и сообщил ему о согласии царя на создание думского министерства. Родзянко ответил: «Очевидно, что его величество и Вы не отдаете себе отчета, что здесь происходит....Считаю нужным Вас осведомить, что то, что предполагается Вами, уже недостаточно, и династический вопрос поставлен ребром*. Копии телеграмм были направлены начальнику штаба Ставки генералу Алексееву, который пришел к выводу, что у Николая II не осталось иного выбора, кроме отречения от престола в пользу сына. Утром 2 марта начальник штаба приказал, чтобы генерал Рузский, отбросив придворный этикет, немедленно разбудил царя. Известие о том, что от него требуют отречения, Николай II воспринял спокойно, но своего согласия не дал. Он сказал Рузскому, что народ не поймет отречения, почему-то вспомнил про старообрядцев, которые не простят измены, если он изменит клятве в день священного коронования, и так далее. Но днем пришли телеграммы от командующих фронтами — все они коленопреклоненно молили царя отречься от престола. Несмотря на верноподданнический тон телеграмм, они свидетельствовали о том, что армия отказала в поддержке своему Верховному Главнокомандующему. И только получив ответ, что ему нечего более рассчитывать на войска, Николай II понял, что его судьба решена.
В три часа дня царь собственноручно составил телеграмму, адресованную Родзянко: «Я готов отречься от престола в пользу моего сына, с тем чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего, великого князя Михаила Александровича». Всех придворных поразило невероятное спокойствие императора, отрекшегося от самодержавной власти. «Словно эскадрон сдал!» — горько шептались в свите. Но это решение не было окончательным. Когда было получено сообщение о скором прибытии в Псков двух представителей Временного комитета ГЪсударственной думы, А.И. Гучкова и В.В. Шульгина, Николай II приказал Рузскому задержать отправку телеграммы.