– А мне плевать, что там в магазинах! Деньги тебе мешками ношу, а еды приличной не дождешься! Придется в ресторане ужинать. Ночевать не приду! – Саша хлопнул дверью.
Это был вечер 18 августа 1991 года.
Саша не вернулся и на следующую ночь. А потом позвонила незнакомая женщина и сообщила, что он в клинике Военно-медицинской академии.
Галя обессиленно уронила трубку, но тут же вскочила:
– Дима, позвони бабушке. Папа в больнице, я поехала к нему. Двери никому не открывайте, у бабушки ключи есть, – она лихорадочно собиралась, роняя сумку, кошелек, плащ, не попадая в рукава…
– Мамочка, это разные туфли. Не нервничай, все будет в порядке. – Димка, который последние полгода вел себя совсем как взрослый, подал ей нужную обувь.
Выскочив едва не на середину проезжей части, Галя отчаянно замахала рукой. Визг тормозов слегка отрезвил ее.
– Дама, вы чего? Жить надоело?
– В Военно-медицинскую академию!
– А! – понимающе кивнул пожилой таксист. – Нам еще повезло, пострадавших нет почти. Ну там кто-то с милицией не поладил, кто-то с баррикады свалился.
Галя ничего не понимала. Далекая от всякой политики, она даже телевизор не включала неделями. Таксист рассказал ей про ГКЧП, про путч, про митинги и баррикады на улицах.
– Да не волнуйтесь. Тяжелых вроде не было. Вон в Москве, говорят, погибших куча, люди под танки ложились. Устроили разборку, делать им больше нечего! Тьфу! У вас кто? – он оценивающе оглядел Галю. – Муж?
Дежурный врач проводил ее к Саше, сочувственно поддерживая под локоть.
– Это… это он? – Галя с ужасом, не узнавая, вглядывалась в землисто-серое лицо и обведенные темными кругами глаза. – Его… избили?
– Да нет, непохоже. Видимо, в толпе помяли сильно, и упал неудачно. Черепно-мозговая травма – видите, «очки» вокруг глаз, несколько ребер сломано, ключица треснула. Состояние тяжелое, но стабильное. Динамика положительная. Внутренние органы целы, позвоночник тоже. Правда, ушиб в поясничной части сильный, но перелома нет. Поправится.
Галя просидела в отделении до вечера и в метро едва не проспала свою остановку. Долго не попадала ключом в замочную скважину, потом не могла вспомнить, в какую сторону нужно поворачивать.
Наконец дверь распахнулась. Она обошла стоящего на пороге отца и, не раздеваясь, прямо в туфлях, побрела в спальню. Глухо, как издалека, доносились голоса:
– Мам, он меня…
– Доченька, что…
– Не трогайте ее.
Разбудил ее телефонный звонок. Галя механически взглянула на часы – половина одиннадцатого. Неужели она проспала почти полсуток?
– Александра позовите! – потребовал властный мужской голос.