Переживаний было много, улегся спать на печи, на прежнем месте, хотя топчан Коляды был свободным. Заснул сразу: сказалась бессонная ночь. А далеко за полночь проснулся от запаха дыма. Показалось спросонья – почудилось. Ан нет, за маленьким окошком языки пламени, какое-то движение. Первуша вечером не раздевался, спрыгнул с печки, поршни надел, в двери сеней кинулся. Да подперли их снаружи, не открываются. И голоса из-за двери слышны мужские:
– Подпустим «красного петуха»! Пусть гнездо колдовское сгорит вместе с учеником Коляды!
Не случайность, а поджог. Деревенские мстят. Сначала запаниковал Первуша. Как выбраться, не задохнуться в дыму, не сгореть живьем? Потом успокоился. Приподнял доску на потолке, сунул за пазуху обе книги, что Коляда от посторонних глаз прятал. Зипун накинул, посох взял. Через оконце не пролезть – мало. Остается через печную трубу. Печь не топлена, труба холодная, только сажи полно. И надо поторапливаться, слышно, как трещит огонь, изба понемногу наполняется дымом. В трубу лезть страшно, но он вспомнил, как вылетела в трубу ведьма. Коляда рассказал, как обратиться в животное или птицу. Надо решаться и облик принимать зверя небольшого. Первуша закрыл глаза. В кого обернуться? Зверь должен когти иметь, лазать хорошо. Сразу на ум пришла росомаха. Зверь сильный, выносливый и злобный. Не многие обитатели леса могут ей противостоять. Кроме медведя и кабана. Подумав так, прочитал наговор, крутнулся. Изба сразу показалась огромной, как и все предметы в ней. Посмотрел на руки, а вместо них когтистые лапы. Полез в печь, потом по дымоходу, в трубу. Росомаха, как и многие звери, в темноте видит хорошо, не хуже рыси. Быстро наружу выбрался и ужаснулся. Изба огнем почти со всех сторон объята. Поджигатели обложили избу хворостом, маслом полили, чтобы горело лучше, потому что занялось разом и сразу с трех сторон. Звери огня боятся, росомаха кинулась по коньку крыши туда, где огня не было. Когти отлично цеплялись за дерево, держали. Первуша в облике лесного зверя на землю опустился, наговор на обращение в человека пробормотал, крутанулся, прежний облик принял. Так-то лучше. Отбежал от горящей избы в лес, а то от жара уже волосы на голове потрескивали. Из темноты хорошо поджигателей видно, стоят в сторонке, приплясывают от удовольствия. Как же, завтра в деревне бахвалиться будут, что избу колдуна сожгли вместе с выродком – учеником Коляды. Первуша присмотрелся к мужикам. Один, вроде Семен-бортник, пчелами на выселках занимается, а второй… далековато, не узнать. Первуша от дерева к дереву перебегать стал. Как подобрался поближе, так и второго опознал – Замята, кузнец здешний. Не раз говаривал Коляда, что обиды прощать надо. Да разве подлое убийство Коляды и поджог избы – обида? По Ярославовой «Правде» – смерть – убийство, грех большой. И по «Правде» – око за око, зуб за зуб. Ненависть и жажда мести у Первуши в душе вскипели. Сзади легкий шорох раздался. Первуша обернулся мгновенно, посох выставил. А в нескольких шагах от него волк – оборотень именем Харитон. Первуша палец к губам приложил – тихо, мол. Прошептал: