– Хороша внучка. Статью в дочку уродилась, да не повезло. Мало того что сирота, так еще с лицом…
– С лица воду не пить, – возразил Первуша.
– Ты это парням объясни, – отрезал дед. – Пойдем в избу, медовухи глотнем.
В исподнем прошли по двору. После бани в избе прохладно показалось. Дед на стол выставил глиняный кувшин, по кружкам разлил.
– Со знакомством, значит. – Дед припал к кружке.
Первуша понюхал. Пахнет медом, травами, отпробовал. На сыто похоже, только погуще, поплотнее и крепость чувствуется.
– Ну, как моя медовуха?
– Мне понравилась.
Попивали неспешно, разговоры вели. Вернулась Зоряна. Волосы мокрые узлом сзади скручены.
– Бражничаете?
– Мы по чуть-чуть. После бани надобно. С потом вся сила ушла.
– Деда, а сила-то у тебя до бани была? – улыбнулась Зоряна. – Я стирать пошла. Кстати, к травнице ходила, все, что ты просил, принесла, бабка сказала – не поможет.
– Это мы еще посмотрим, – ответил Первуша.
Травы эти в самом деле помогали при прыщах или когда раны гноятся. Подорожник кровотечение останавливает, а при гное лучше сушеный мох растирать и рану присыпать. Но Первуша не на травы надеялся – на наговор. Назвался груздем – полезай в кузов. Первуша сушеные травы взял, котелок с водой в печь сунул, не прогорела до углей она.
– Ты что удумал? – заинтересовался дед.
– Внучке лицо поправить.
– Ты лекарь разве?
– Травник.
– О! Она ходила к местной травнице, уж сколько добра отнесла – яички, масла топленого, муки в оплату. А толку никакого.
– Я же оплаты не прошу, переночевать да подхарчиться.
– Тогда живи, – кивнул Шигона.
Первуша по всем правилам отвар сделал. Дед наблюдал с интересом, принюхивался. А чего нюхать – приятно пахнет, чай, не полынь. Первуша ухватом чугунок вытащил, на лавку поставил.
– Не переверни, полнолуния ждать будем, – предупредил Первуша.
В полнолуние наговоры и заклятия приобретали особую силу. Несколько дней подождать можно, дело не спешное. Первуше результат нужен. Первое самостоятельное, без Коляды, дело. Со стороны за учителем наблюдал, вроде все просто и понятно. А как до самого довелось, немного стушевался. Спросить бы у Коляды, да невозможно.
– Ты чего соленым столбом застыл? – спросил дед.
– Сродственника вспомнил.
– Ты сирота?
– Семью татары побили, уж года три как.
– Вона что. Один, значит, как перст.
– Так и есть.
До полнолуния Первуша развил кипучую деятельность. Сначала забор отремонтировал. Горбылем щели забил, из толстой бычьей кожи навесы для калиток сделал. Вторым днем дрова наколол, поленья под навесом сложил. На третий день навес над колодцем заменил, прежний совсем трухлявый, того и гляди в колодец рухнет. Дед за ним следом ходил, радовался работнику. У самого сил поправить не было, со стороны работника приглашать – так платить нечем. А Первуше за кров над головой и пропитание сиднем сидеть совестно.