– Согласен я, дядька!
Коляда приобнял мальчишку:
– Вот и славно. Стар я, знания свои да умения передать кому-то должен. Сладилось у нас.
– Сколько же тебе лет, дядька?
– До десяти считать умеешь?
– Тятька научил.
– У тебя на каждой руке пять пальцев, на обеих – десять. Мне семь раз по десять.
– У!
Раздался скрип снега, потом стук в дверь.
– Открыто, входите! – крикнул Коляда и поднялся с лавки.
Встретить гостя сидя – проявить неуважение. В избу, окутанная клубами морозного воздуха, вошла женщина, закутанная в шаль поверх длинной, до пят, телогреи.
– Ой, беда у нас, Коляда!
– Не голоси, Марфа. Что случилось?
– Басурмане хозяина моего стрелой в руку ранили. Выдернуть стрелу пытались, да только древко сломали. Как бы огневица не приключилась.
– В лесу укрывались?
– Там, там, тем и спаслись. Сейчас в избы воротились. Не можно в мороз с детьми малыми ночь да день в лесу сидеть. Замерзли все. Избы выстыли, пока нас не было.
– А то хорошо домашняя живность – тараканы да блохи – вымерзла, чище будет.
Женщина завыла, бухнулась Коляде в ноги:
– Выручай, как же мне без кормильца с тремя детьми!
– Ты из Долгушихи?
– Из нее, родимый. Третья изба с левой стороны.
– Тогда погодь, соберусь.
Коляда собрал в туесок тряпицы чистые, какие-то мази, травы, сам оделся.
– Ты, Первуша, пока в избе сиди. Нет у тебя подходящей одежонки и обувки для такой погоды. Справим еще, дай время. В печи казанок стоит с вареной репой, поешь.
Хлопнул дверью и ушел. Хорошо сказать – посиди. Первуша почти весь день один сидел. Скучно и страшно. Недобрый человек не забредет, Коляда о волке-охраннике говорил. А вдруг нечисть какая? Лес-то Ведьминым не зря прозвали. На двери никакого запора нет. Первуша вытащил ухватом из печи чугунок, открыл крышку. Запах вкусный пошел. Одну репу очистил, съел. Сладкая! За ней вторую, третью. Вкусная у Коляды еда. Чугунок крышкой прикрыл, в печь вернул, пусть томится. Возвратится Коляда, а еда теплая.
За окошком смеркаться стало. От скуки Первуша зажег лучину от уголька в печи, стал разглядывать пучки сушеных трав, висящих на стенах. Иные снимал, нюхал, вешал на место. Ну и Коляда, видно, много знает, и память у него отменная, раз столько трав да корешков знает.
Снял один пучок, понюхал. Запах приятный, даже голова слегка закружилась, поплыла. И вдруг окрик Коляды от двери:
– Брось немедля!
Первуша испугался, бросил. Как же Коляда вошел, если Первуша не слышал? Отшельник тулупчик повесил, с пола пучок подобрал.
– Не знаючи – не трогай. Это терличь, рано тебе про ее силу знать, сначала другие изучи.