VIP (Геннадий Гор)
9 марта
Сейчас уже мало кто знает, кто такой Геннадий Гор. А в мое время он бы известным писателем-фантастом.
В 1972 году я закончил писать свою повесть «Лестница». Перепечатал ее на машинке в 6 экземплярах, и она стала гулять в питерском самиздате. Прочитав ее, мне звонил Гранин, отзывы были волнующие, но все сходились в мнении – напечатать это невозможно.
Что и подтвердилось. Опубликована она была лишь через 8 лет, потом переведена на много языков и экранизирована.
Но тогда я был начинающим и молодым, и меня приглашали для знакомства.
Меня пригласил Геннадий Гор. Я поехал к нему на дачу в Комарово. Он был грузный лысый старик. Примерно такой, как я сейчас, но я еще не совсем лысый. Мы сели на веранде.
Некоторое время он с любовью смотрел на меня, предполагая во мне гения.
– Скажите, а какие у вас отношения с пространством? – наконец спросил он.
– Ну… самые нормальные, – отвечал я.
– Как? Вы хотите сказать… что это всё вы выдумали?
– Ну да, – простодушно ответил я.
Он сразу потерял ко мне интерес. Он думал, что я сумасшедший. Обидно.
Я и сам хотел быть сумасшедшим, но еще больше хотел быть честным.
Я все это выдумал.
VIP (Всеволод Бобров)
9 марта
Бобров был хоккеистом и футболистом. А мой отец был генералом и часто отдыхал в Архангельском, где была база ЦДКА. И семья отца посещала.
Он дружил со спортсменами. Вообще мой отец был общителен, что и мне передалось.
Мне было лет десять, не больше. И я сидел у Боброва на коленях.
Больше ничего не помню.
И он тоже, Царство ему небесное.
VIP (Твардовский)
9 марта,
Благодаря общительности моего отца, мне посчастливилось увидеть Александра Трифоновича Твардовского.
Это было в 1956 году, когда Твардовский ехал из Москвы во Владивосток на автомобиле и писал поэму «За далью даль», а мы как раз и жили во Владивостоке. Мне было 15 лет.
Отец пригласил его на дачу на Океанской. Сидели на веранде, было много закуски и водки. Твардовский что-то рассказывал.
Под конец его попросили почитать стихи.
Переправа, переправа,
Берег левый, берег правый… —
начал он.
И забыл, что дальше.
Уронил свою седую голову на руки и застонал. Так и не дочитал.
Великий русский поэт. Люблю и преклоняюсь.
Покуда молод – малый спрос.
Играй! – но Бог избави,
Чтоб до седых дожить волос,
Служа пустой забаве.
И еще.
Я знаю – никакой моей вины,
В том, что другие не пришли с войны.
Речь не о том, кто старше, кто моложе
Остались там. И не о том же речь,
Что я их мог и не сумел сберечь.
Речь не о том. И все же, все же, все же…