потасканное пальто облегало его худое тело, зелёная вязанная шапка, натянутая
до самых глаз, их, впрочем, не было видно, за густыми чёрными бровями, они
кистями свисали на глаза, чёрная же густая борода с прожилками седины
обрамляла это лицо, на которое поверх была натянута ещё и медицинская маска, пятнышком в океане волос торчал на лице нос. Роста среднего, моего. Чудесный
человек.
– Хороший день, – по-дурацки поприветствовал я хозяина.
– Дерьмо, а не день! Что не день, то дерьмо! – хозяин был более критичен к
осени, её проявлениям или его внутренний мир был не так позитивно настроен, как мой.
– Согласен, так себе день, – подтвердил я. Он посмотрел на меня, как на идиота.
– Чего надо? – злобно спросил Федор Иванович.
– Я, – я запнулся в неуверенности, – не с кем здесь и поговорить.
_ Что? – он уже потихоньку начинал закрывать калитку, – ты кто такой?
– Я! – я опять запнулся,– я из партии «Культурное наследие»!, – придумал я на
ходу.
– И что?
– Наша партия занимается восстановлением и сохранением памятников
культуры, – я врал и меня затягивало все дальше, – вот это кладбище, например, -
я показал в сторону кладбища, – нам интересно! И есть информация, что его
собираются уничтожить!
– Да? И дела до этого никому нет!, – Федор Иванович ослабил хватку с которой
держал калитку и смотрел на меня.
– Согласен! Нам нужны свидетели! – я продолжал играть, мне показалось, что
сквозь брови блеснули его глаза.
– Пойду, – сказал он.
– Отлично! – я слегка прихлопнул его по плечу, – расскажете в подробностях?
Он оглянулся по сторонам, посмотрел вдоль улицы и жестом пригласил меня
войти в дом.
Внутри дома мне показалось просторно, наверное, потому что почти не было
мебели, старый круглый стол, правда, несомненно, надёжный, как и все
сделанное из цельного дерева в стародавние времена, несколько стульев, это в
зале, в спальне стояла сборная кровать, какие можно было увидеть только в
казарме, металлические душки, металлический же каркас, на полу лежали
ковры, больше напоминавшие обычные тряпки большого размера, массивный
комод и, пожалуй, всё из интерьера. Остальное было довершение чудесной
картины нищего и неухоженного дома, пустые бутылки, какие-то склянки, деревяшки, для каких целей используемые совершенно не ясно. Мрак, бардак, кавардак, хотя зачем смотреть на дом, если можно было посмотреть на хозяина, это всегда что-то близкое. А ещё вонь, какую выветрил бы только пожар.
Федор Иванович теперь не стеснялся меня, маску опустил к подбородку, смотрел доброжелательно, мы сели за стол и он даже предложил выпить, при