Стрид Хьюго Драгера блеснул сталью, поднимаясь в положение для броска. Среди пикеров возник нарастающий гул, в руках откровенно заблестело оружие.
За спиной у пришельца, рядом с растерявшимся напарником здоровяка Прана — Марми Марменсеном, как тень возник опытный Улаф Кропсен. Он коротко размахнулся и послал свой топор низом, обухом вперед, целясь по тому месту, где у человека бывает печень. Удар достиг цели: топор глухо стукнул по ребрам. Но чужанин, только слегка качнувшись, обернулся и молниеносно выбросил руку, схватив Улафа за кисть вместе с топорищем. В тишине было слышно, как захрустели под стальным захватом кости, затрещало дерево. Брызнула первая кровь. Через мгновение окрестности рванул отчаянный крик Кропсена: незнакомец одной рукой сломал ясеневое топорище стрида и раздавил бойцу пальцы.
Лицо ярла теперь вспыхнуло яростью, — именно тем огнем, который зажигался в лютых сражениях.
— Рракре!! — выкрикнул Хьюго боевой клич пикеров. — Убить!! — показывая топором на пришельца.
Однако опытные, побывавшие в боях пикеры уже поняли, с которым противником им предстоит сразиться. Бывали такие: иной раз уже разбили южан, уже добычу надо хватать, а вот какой-то вот такой обезумевший станет, упрется в землю и машет топором или мечом, дорого продавая свою жизнь, снося одну за другой головы победителям. У южан тоже бывают берсерки, страшные в своем боевом неистовстве. С такими лучше на мечах не рубиться: для этого есть копья и метательные топоры.
Закипела схватка. Кто-то первым метнул в чужака копье; незнакомец отступил в сторону, успев увернуться. Копье вонзилось в бочку, на которой еще мгновение назад сидел ярл, однако Хьюго там уже не было. Еще несколько копий бросили в новоявленного берсерка; пришелец уклонился от двух или трех, но пошатнулся на хромой ноге, и сразу два копья попали в его тело. Что удивительно: тяжелые смертоносные жала, выпущенные умелой рукой опытных воинов, не причинили особого вреда загадочном бойцу. Пикеры видели, как одно из копий, ударив острием в тело, отскочил назад, а второе неглубоко засело в горелой ране на боку. Следующие два копья пришелец перехватил прямо на лету; молниеносно развернув их, из двух рук метнул обратно. Упали двое пикеров, насаженные на острия, как куски говядины на вертел. В пришельца полетели топоры; но и они не причинили ему особого вреда; от некоторых он уворачивался, а некоторые перехватывал и бросал обратно, выбивая из опрометчиво подставившихся хьярнских голов и грудей красные брызги.
Разозлившись, пикеры обступили чужака, как раненого кабана на охоте. Началась ожесточенная рубка. Все перемешалось; кто-то сбил вертел на костре, уронив говяжью тушу на угли; запахло жареным. Перевернулся бочонок с пивом, затушив очаг; стало темно. Казалось, даже Манен-месяц в небе закачался. Заскрежетало железо: в руках пришельца появился тяжелый меч, который он успел отобрать у кого-то из нападавших.