Ненависть. Брета представила, как ее тело жрет эта зверюга, доставая из разорванного живота скользкие окровавленные кишки…
— Борт! Борт! Иди вон! Чего ты от меня хочешь? Чего вам всем от меня надо? — вдруг, неожиданно для себя самой осмелела Брета. Агрессивное поведение зверюги разбудила в ней волну встречной агрессии. Она тоже пригнулась, как хищник перед неминуемой схваткой, быстро наклонилась, пытаясь поднять увесистый голыш. Но булыжник примерз и не поддался; пальцы сорвались по скользкому. Брета, мгновенно потеряв пыл, выпрямилась, растерянно и испуганно глядя на отвратительную тварь.
Брете отчего-то сейчас вспомнились пришельцы на берегу, и черные тени, которые они выпустили из клетки. Дикий и липкий ужас пробежал морозом по спине; по тропе, следом за тварью, приближалась еще одна черная и страшная тень. Брета попятилась… и бросилась бежать. Наугад, куда-нибудь, в сторону от поселка. Но, не пробежав и полсотни шагов, зацепилась за какую-то корягу, поскользнулась и грохнулась, больно ударившись коленом, ладонями и щекой. Извернувшись, посмотрела…
Собак было уже две. К полосатой сучке успело присоединиться еще более крупное и еще более страшное черно-серое чудовище, скорее всего — самец: существа сейчас вдвоем мчались к ней. Сбоку, с террасы спрыгнула еще одна такая же тварь.
Брета только успела закрыться рукой, когда на нее упало тяжелое тело. И почувствовала, что запястья сжало бешеным колючим захватом, и рвануло, и такие же рвущие тело тиски схватили за шею…
— Вег! Веглассен!
Кто-то бежал по тропинке, приближаясь из поселка. Та самая тень, которую Брета увидела издали.
Ударило, хлопнуло, как будто палкой по сырому мясу; злое и отвратительное шипение сменилось пугливым визгом, потом еще раз — удар… Тиски ослабли, отпустили и исчезли. Темнота крутилась и нарастала болью. Потекло горячим по шее и груди.
— Совсем взбесился!
Рядом стоял, еще тяжело дыша после бега, держа в руке палку как копье человек, закутанный от дождя в рогожу. Из-под лоскута, нахлобученного на голову, виден был только нос и мокрая седая борода. Старик, который только что спас Брету, сейчас пытался разглядеть в сумерках, куда именно убежали собаки, прижимая царапину на руке.
— Скап! Это — скап. Полгода уже появился. На люди нападать. Плодить зверь лихорадка.
Он говорил медленно, будто подбирая слова, словно не очень хорошо владел языком хьярнов.
— Сильно укусил, — сказал старик, взглянув на раны, которые скапы успели нанести девушке. Озабоченно поцокал. — Надо к фру, она знает, как лечить. Скап — опасный, нехорошо. От него корова болеет, и коза болеет, и поросята — уже украли двух…