Она сидела около телефонного аппарата и размышляла. Действительно, за все это время, он ни разу не признался ей в любви. Нет, он, конечно же, говорил ей много разных приятных, ласкающих слух слов, но именно тех слов, которые она так ждала, не было. И только теперь, по прошествии нескольких месяцев знакомства, она остро ощутила, чего так не хватало ей в их взаимоотношениях. Любви, той самой, которая объединяет двух людей, связывает их и ведет рука об руку по жизни. Она уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Слезы душили ее, и сердце готово было разорваться на части от бессилия что-либо изменить и поправить.
— Ну почему, почему так? — задавала она себе этот вопрос. Ей не хотелось верить, что Анатолий не любит её. Она пыталась уцепиться за соломинку, размышляя, что он действительно сильно занят, так как ему осталось совсем немного до государственных экзаменов, что он много занимается, готовится. Но все это мало утешало её, а лишь еще больше будоражило воображение и заставляло еще больше во всем сомневаться и разрываться на части между возникшими сомнениями и чувствами, которые продолжали гореть в её сердце. Она вообще не понимала саму себя и тех сомнений, которые постоянно будоражили её сердце. С каждой встречей, эти сомнения уходили прочь, но проходило несколько дней в разлуке, или было достаточно двух дней, что он не звонил, и снова сомнения поселялись в её сердце.
Нет, их отношения не прекратились в одночасье. Да это и не могло произойти по той простой причине, что Маше не просто продолжал нравиться Анатолий, а она начинала все больше и больше понимать и чувствовать в себе, все поглощающую страсть, которая именуется простым словом — любовь. Ей нравилось в нем все. Его рассудительная и спокойная манера разговаривать. Его доводы и объяснения никогда не сопровождались экспрессией, он говорил легко и непринужденно, мягким, как она однажды выразилась, завораживающим слушателя голосом. Несмотря на то, что он приехал из небольшого городка, он сумел за годы учебы научиться хорошим манерам, и, общаясь с ним, ни за что нельзя было сказать, что он провинциал. Ей нравилась его манера одеваться, скромно, но весьма элегантно. Даже простой, копеечный шарф, он мог одеть так красиво, словно только что приехал с очередной конференции из Лондона, где купил его в каком-нибудь дорогом магазине. Он по жизни чувствовал себя человеком, достойным того, к чему стремился, а именно, занять место в элите. Быть среди дипломатов, политиков, это было его заветной мечтой, и всем своим поведением, он словно говорил, — смотрите, неужели я не достоин, чтобы вы приняли меня в свою среду?