Наконец, на улице показался объект. Его выдало мелькнувшее в свете факела изображение солнца на куртке. Элай покрепче перехватил рукоять кинжала, но не отдал приказа нападать. Пусть жертва отойдет от особняка, чтобы ему не пришли на помощь.
Преследуя объект, они свернули в проулок за торговой улицей. Стены домов здесь сходили почти вплотную. Двое еще пройдут, а вот третьему места не хватит. Элай прибавил шаг. Сапоги застучали по мостовой, скрываться дальше не имело смысла. Он махнул рукой — пора.
Бесшумно, словно тени, они полетели вперед. Через миг лязг оружия разорвал тишину. Охранники заслонили господина, но и он был не из робкого десятка. Только охранников было всего двое и с мечами они управлялись плохо.
С одним покончили мгновенно. Оставшегося в живых и его господина оттеснили к стене. Элай скользнул мимо охранника, сражающегося за жизнь. От цели отделяло расстояние в пол руки. Он занес кинжал для удара и напоследок взглянул жертве в лицо.
Узнавание было мгновенным. Перед ним стоял знатный вельможа — солнечный, тот самый, кто сопровождал девушку с золотыми волосами. На миг Элай забыл, зачем он здесь. Но момент слабости быстро прошел, и он нанес удар, ощутив, как лезвие входит в податливую плоть.
На следующий день после прогулки с первым магистром Джеймсу сообщили о повышении. Валум пожелал видеть его своим личным охранником. Их число строго ограничивалось — всего двенадцать. Вакантное место появлялось не так часто. Для Джеймса его освободили, что вызвало недовольство сослуживцев. Солдаты годами доказывали свою преданность, прежде чем первый магистр их замечал, и вдруг деревенщину после месяца службы повышают до личного охранника.
Поговаривали, Джеймс внебрачный сын первого магистра. А белые волосы списывали на мать-снежную. Мол, тот, кто якшается с солнечной, и снежной не побрезгует. Вот так в довесок к доверию Валума, повышению оклада и престижной должности Джеймс нажил врагов. Расстроился ли он? Не капли. Ему не привыкать быть объектом ненависти и презрения.
Новая должность отнимала все его время. Личная охрана была подле первого магистра неотлучно. Дежурили посменно: сутки — первая смена из шести человек, сутки — вторая из другой шестерки.
Все двенадцать солдат считались приближенными Валума, но только Джеймса он брал в прогулки до своего второго дома. Джеймс гордился оказанной ему честью. А уж как гордилась бы им мама. При мыслях о ней на глаза наворачивались слезы, и он жмурился, чтобы не заплакать.
— Советники давят на меня по поводу женитьбы, — признался однажды Валум на обратном пути во дворец. — Им не дает покоя мое наследство.