— Его Иудство имам всего Дагестана и Чечни подался в родной аул Гуниб. Там ему и место, — нервно сплюнул под лошадиные копыта богатырь Федул. — Не думаю, что горные орлы поспешат делиться с ним своей добычей, значит, скоро возвернется опять.
— Само собой, жрать-то хочется всегда, — криво ухмыльнулся отходивший от боя брат Даргана подъесаул Савелий. — Одной бараниной сыт не будешь.
— Было бы чем ее захватывать, — с подковыркой добавил секретчик из молодых Гаврилка. Он подмигнул качавшемуся в седле рядом с ним хорунжему Гонтарю, — Петрашка, вон, натворил делов — главного приспешника Шамиля без руки оставил.
— Панкрат Мусу без ноги отпустил, а младший его брат разбойнику руку оттяпал! — со смехом откликнулся тот.
— Какую, станичники, левую или правую?
— Какая разница, все одно абрек безруко-безногий.
— Кажись, левую, до самого локтя. Вона, на дороге пальцами скрючилась.
— Плохая примета, возвратится кровник, как пить дать. Ежели б правую…
— Пускай возвертается, теперь Захаркин черед его обтесывать.
— Ну комедь, чистая театра…
Под громкий смех станичников остатки гвардии Шамиля растворились на фоне хмурых гор, будто спрятались в их складках. Но вряд ли природа была на стороне абреков, если бы это было так, трупы горцев не усеивали бы сейчас дорогу в центре заоблачного аула и не оглашали бы крики женщин и детей до сей поры млеющего в лете окруженного горами пространства. На площади гусары оттесняли оставшихся без главарей кавказцев к ее середине, отбирали у них оружие и лошадей. По улице от начала и до конца засновали небольшие группы верховых, они врывались во дворы, заглядывали во все углы, проверяли и старого и малого жителя на предмет участия в боевых действиях, заодно не брезговали перетряхнуть содержимое их сундуков. Для победителей это было привычным делом.
А вокруг от знойного солнца, поднимавшегося к зениту, разливалась летняя теплынь, от которой на все голоса не уставали свистеть и чирикать разные птахи. И странными в этом земном раю казались мертвые тела в неряшливых одеждах, испятнавшие во множестве зеленую траву. Природа словно лишний раз напоминала, что вся она соткана из противоречий. И как только живущие среди нее люди поймут этот непреложный закон бытия, так сразу наступит долгожданные для них мир и благоденствие.
…Зима уже вошла в свои права, припорошила окрестности первым снегом. Но в этих местах белые на земле простыни менялись на рябые чаще, чем хорошие хозяйки в куренях перестилали ими широкие постели. Вот и сейчас, с утра щеки взбодрил резвый морозец, а стоило солнышку выглянуть из-за гор, как под сапогами захлюпала обыкновенная грязь. Захарка с Петрашкой вывели кабардинцев из конюшни, разом вскочили в седла, сытые лошади под ними мелко переступили ногами. На обоих студентах были новые бешметы с башлыками, на головах красовались смушковые папахи, сбоку синих штанов торчали ножны от шашек, из-за спин выглядывали дула ружей. Вслед за братьями взобрался на коня произведенный в чин подъесаула Панкрат, подкрутив светлые усы, зыркнул темными глазами на жену с малым дитем на руках, застывшую возле стремени. Второй мальчик, успевший подрасти, жался к материнскому боку.