Незадолго до отъезда он получил письмо из дома, в котором почерком матери, но под явную диктовку отца, было прописано, чтобы он забрал часть денег из банка, где они хранились, и привез домой, потому что пришла пора выдавать замуж сестер Аннушку с Марьюшкой. Младший из братьев догадался, что выручка от продажи коней, разводом которых занимался отец, здорово упала. А может быть возникли непредвиденные расходы, известные только главе семьи и матери.
— Так что ты решил, Петрашка? — на казачий лад обозвал возницу спутник. — Не подойдешь больше к своей Эльзе?
— Теперь навряд ли. Что толку, когда она променяла меня на легкую жизнь, — еще сильнее натягивая вожжи, буркнул тот. Ему не хотелось говорить на тему, из-за которой страдал не только он, но и невинный конь, исходивший хлопьями белой пены. Добавил. — Невелика беда, на Тереку своих скурех скоро топтать будет некому. Найду, в бобылях не останусь, как тот урядник Вислоус.
— Кто таков?
— Есть в нашей станице казак. Смолоду семьей не обзавелся, так всю жизнь по любушкам и запробавлялся.
— Бывает. Но я тебе скажу, что на твою Эльзу такое не похоже, все-ж она из Европы, а там народ верующий поболе нашего, — после некоторого раздумья засомневался было кубанец. — Хотя как посмотреть, в борделях на Грачевке как раз немки держат первое место.
— Она меня обманула.
— А может ты ошибся?
Петр долго щелкал кнутовищем, мучаясь одновременно и от жалости к лошади, и от злости на свою бывшую подружку, терзавших его который день подряд.
— А кто ее знает, — наконец неопределенно буркнул.
Он в сотый раз перебирал в уме взаимоотношения с Эльзой за те два года, которые они пробыли вместе. И каждый раз убеждался в том, что нужен был девушке как собаке пятая нога. Она начала подначивать его с первых шагов дружбы, намекая на то, что особняк на Воздвиженке Петр мог бы давно переписать на свое имя и жить в свое удовольствие. Мол, зачем ему прислушиваться к своим родителям, простым казакам, и быть при роскошном дворце наподобие управляющего или сборщика податей, когда он мог бы не класть денежки в банк, а тратить их на свои нужды. А когда пришло бы время, то жениться и создать семью с кучей здоровых детей. У них в Германии молодые люди становятся самостоятельными, как только переступят порог родительского дома, а он все ждет, когда отец с матерью подберут ему невесту. Петр крутил головой, напрочь отвергая ее доводы, но не в силах был расстаться с ней навсегда. Он понимал, что она права, что он действительно живет по казачьим обычаям, даже берет пример со старших братьев, подыскивая невесту не из местных девчат, а из иностранок. Но пойти против воли отца и настоять на том, чтобы дворец переписали на его имя, он был не в состоянии. Да и кто бы в семье обрадовался ранней его прыти, когда впереди предстояло еще не один год учебы в университете.