— Не скажи, уважаемый, Людовик Шестнадцатый был королем Франции, бриллиант этот, весом в пятьдесят шесть карат, один из самых крупных, — продолжал пытливо заглядывать воинам в глаза чеченец, он словно старался заострить внимание на оглашенной им информации. — Тот камень в единственном числе, он глубокого синего цвета, который встречается очень редко. А Николо Пазолини итальянский ювелир, равных которому нет нигде. Разве вам не хочется стать властителями всего мира?
— Во первых, русские генералы французских королей лупили, в гости вместе с Суворовым к итальянским ювелирам тоже ходили. Во вторых, мы и без бриллиантов едва не полмиром овладели, — небрежно пожал плечами казак со шрамом. — Это для кавказцев и для азиатов что ни золотинка, то радости полные штаны.
— А мне интересно, — подал вдруг голос малолетка, недавно призванный служить на кордоне, развернулся к чеченцу. — И все это богатство у дядюки Даргана запрятано в сундуках?
— Слух идет, что так, — отставил ногу в сморщенной для форсу ноговице чеченец. — Жалко, что без дела лежит, если бы в хорошие руки попало, в султанском дворце можно было бы жить.
— Тогда чего сотник ни мычит, ни телится, давно бы уж отхватил себе какой ни то край, — завелся и дружок малолетки, молодец лет под девятнадцать. Видно было, как загорелись у него черные зрачки. — Накупил бы кацапских вотчин и стал бы ихним помещиком, и пущай крепостные на него спины бы гнули.
— А ты бы к нему управляющим пристроился, — недобро покосился на малолетку меченный казак, пристукнул ножнами по земле. — Ты лучше спроси у джигитов, кто слухи распускает и откуда они прознали про синие бриллианты в Даргановых сундуках. Старым гвардейцам, воевавшим вместе с сотником на отечественной войне, ничего об этом не известно, а на правом берегу и размер, и цвет разглядеть изловчились.
— Охочие они, вишь ты, до чужого добра, расплодились навроде тех саранчей. Уже за бандами абреков с той стороны Терека уследить не успеваешь…
Последнее замечание джигиты пропустили мимо ушей, они перескакивали пристальными взглядами с одного казака на другого, словно ждали, какую реакцию произведут их откровения, особенно на молодых станичников. Старые воины насторожились, уловив в слащавых наворотах незнакомцев скрытый подвох, но молодежь потревоженными зверьками вытянула шеи по направлению к рассказчикам. Первый джигит положил правую ладонь на рукоять кинжала, давая понять, что за свои слова он готов ответить, его товарищ тоже внутренне подобрался.
— Мы здесь ни при чем, а что слух идет — это точно, — небрежно бросил черноволосый чеченец. — На правом берегу он гуляет который год.