— У-у! О-о! А-а! — раздаются возгласы. Доволен народ.
— Назначаю сбор на шесть часов. Лучше, если без опозданий. Чай и традиционный пирог гарантируются.
— Не опоздаем, это же не в школу, — замечает кто-то.
— И меня приглашаете? — По-прежнему стою у свежевытертой доски.
— Ты для меня не исключение, — делает вид, будто ничего между нами не произошло. — До свидания, — громко говорит напоследок всем Елена и быстро выходит за порог.
— Мальчики-девочки! — тут же останавливаю общий порыв поскорее выбраться из класса. — У меня дополнительная информация! Тихо! — кричу. — Дайте сказать!
Все друг друга успокаивать начали. Пятиэтажный даже съездил кому-то по загривку, чтобы тот заглох. В общем, совсем меня народ зауважал.
— Неувязочка, братцы, — говорю. — У меня завтра тоже день рождения. И я вас тоже всех приглашаю.
Тут уж в классе совсем тихо стало.
— А как же Елена? — спрашивает кто-то.
— Я же не виновата, — говорю, — что в один день с ней родилась.
Народ призадумался. Друг на друга поглядывают.
— Нет, — продолжаю после паузы, — в конце концов, я не настаиваю. Кто хочет — к Елене. Кто хочет — ко мне.
Тишина в ответ.
— Мы по традиции в этот день у Елены… — неуверенно начинает Шептунова.
— Значит, ты, Шептунова, к Елене? — уточняю. — Иди! А вот ты, Маш, наверное, ко мне?
— Я? Конечно, — оторопев, соглашается Маша-Марина.
— А ты, Шлепаков? Ты давно хотел?
— В общем, да… — мнется.
— Да нет, — Шептунова тут же, — я просто… Традиция…
Вдруг Панов демонстративно поднимается с места, шагает по классу, проходит мимо меня и за дверь.
— Ладно, — заявляю, — я свой день рождения ради традиций отменять не собираюсь. Жду всех в шестнадцать тридцать. У меня всё.
Народ загалдел, к выходу потянулся. Шура-пятиэтажный ко мне пробивается, сумку мою тащит.
— Держи, — протягивает.
— Спасибо. — Идем с ним из класса. — Ты-то ко мне?
— Конечно! У Елены чай, разговоры заумные — тоска.
— Тогда у меня к тебе просьба…
И мы выходим в коридор…
И вот уже на усилителе бегают красные индикаторы мощности звука. Работает мой «Акай» на всю катушку. Обеденный стол сдвинут в угол. На столе бутерброды, закуски, напитки. Такой «аляфуршетик». Попробуйте-ка двадцать с лишним человек в нашей малогабаритной живопырке за столом разместить! Тесно! Но каждый тем не менее смог себе место отыскать — кто журналы изучает, где девицы модные и шмотки нафотографированы, кто медали и кубки разглядывает, кто топчется посреди комнаты, танцует. Шлепаков устроился в углу с большим альбомом Босха, Шептунова мои цацки заграничные с девками обсуждает. Маша-Марина с Нечаевым на диванчике сидит, болтает о чем-то, сок со льдом через трубочку потягивая. Словом, все, как в лучших домах, не считая жилплощади.