Он обнимал ее раз от раза, отпускал, смотрел, гладил по волосам, и уже не выдержав признал:
– Ну, какая же ты умница, а я все думал, как до тебя донести, как тебе объяснить, как вообще оправдаться…, а ты…, ты просто все понимаешь, и все знаешь, будто была рядом…
– А я и была рядом! Я каждый день о тебе молилась…, каждый день был, просто день, без тебя, но какие же это были дни! В каждый из них я сходила с ума, понимая, что Господь дает испытания по силам. Я думала о выпадающих испытаниях, пыталась понять, зачем это тебе, ведь ты мог отказаться от них…, и почему я должна тоже страдать. Понимала, что ты и сам не совсем понимаешь зачем, но проходишь их, а преодолевая, часто думаешь обо мне. Мне даже иногда начинало казаться, что все происходящее – ради меня…,но кто я?! Потом я перестала задавать себе любые вопросы, поверив в то, что была нужна тебе, а ты мне… Господь вел нас именно этой стезей, с каждым шагом приближая, сегодняшний день…, и он настал, став именно таким. Не нужно думать почему все так произошло, мы осознаем это позже…, а сейчас просто будем вместе искать выход, и обязательно найдем, потому что Бог не дает дар любви просто ради удовольствия – это испытание, и проходить его нужно именно вместе… Пойдем…
– Пойдем… – Забыв о причине происходящего, отец Иоанн, хоть и не будучи человеком впечатлительным, все же увлекся этим диалогом, но более поразила его цельность и устремленность натуры выросшей дочери его, когда-то упокоившейся крестницы. Милена – мать Татьяны, была сильным человеком, но он не мог припомнить всплеска такой мощи и глубины таких переживаний. Он особенно поразился мудрости этой девушки, к взрослению, которой никак не мог привыкнуть, а ведь она каждую неделю, как Ангел пела на клиросе в церковном хоре.
Он старался в каждом человеке рассмотреть, что-то хорошее и красивое, в результате чего приобрел навык видеть не физическую привлекательность, а следы духовной благодати, оставшиеся с рождения у каждого.
Татьяна была богата на этот счет особенно. Быв скромной, терпеливой и внешне смиренной, она обладала еще согревающим спокойствием и миролюбием взглядов. Только не здоровый душой человек, мог пожелать зла или захотеть её обидеть.
Священник поймал себя на мысли, что этот огромный богатырь, пришедший вместе с ней, в состоянии метания грома и молний, сейчас растворился в её умиротворенности и спокойствии. Отче был по-хорошему горд, за эту милость Божию, и не уставал молиться за своё духовное чадо.
Все же, начиная осознавать, что над обоими нависло нечто не разрешимое, он решил внести и свою лепту, придумав привести, как он полагал пример, известный всем находящимся в этом помещении: