– Вы не про Алешу, нууу… Ох, нууу…, знаете…
– Думаюююю…, мы об одном человеке говорим, он уже несколько лет, как очень болен…
– Да, да…, а как же выыы, это…, с ним то…
– Оннн, давно уже…. В общем жизнь мне подарил. Я вооот, и сынишку в честь его назвал… Так значит в те края поедем? А вы ему…
– Он…, Алешенька то… – отец моей внучки…, вот так вот Мишенька… – На глазах старушки появились слезы – вспомнилось все пережитое, и погибшая племянница, первая встреча с самим Алексеем, и внучка…
Михаил, не ожидав подобного, тряхнул головой, вскочил, забегал по комнате, потом остановившись, выпалил:
– Ё моё, так мы ж…, это – родственники! Вот!… – Дальнейшее было похоже на встречу отцом блудного сына, с дальнейшим пиром и праздником всей семьи, при котором собрались все от «мала до велика».
Михаил, узнав, что племянница Элеоноры Алексеевны, та самая женщина, которую они когда-то пытаясь вывезти, наткнулись на «Солдата», упал на колени, перед пожилой женщиной, расчувствовавшись не на шутку. Он долго говорил о том случае, пока, вдруг не осекся, заметив, что все молчат…
Узнав о ее страшной смерти (Алексей, приезжая к нему не рассказывал о подробностях тогда произошедшего, сетуя только на пропащую дочь), он расстроился в конец, принимая всю вину за случившееся на свой счет.
Благо рядом был священник, развеявший все его сомнения, но обязавший постоянно поминать усопшую, как сестру…
На утро хозяин сам повез на небольшой водоизмещающей яхточке двух пожилых людей. Он никак не мог понять, каким образом предки Алексея и сама Элеонора оказались из одной местности, хотя чему же удивляться – значит так нужно, и по-другому быть не могло!…
Суденышко неспешно шло по водной глади, недовольно фырча встроенным четырехтактным двигателем. Толстые, приглаженные волны расходились от пузатого носа, а добравшись до берега, волновали плесы и нервировали камыши. Редко сегодня в этих местах появлялся человек. Затопленные деревни, то и дело выставляли хребты крыш старых домов или спины других, более высоких построек.
Там, где еще восемьдесят лет назад бурлила жизнь, сегодня царила густая тишина, редко разбавленная звуками природы. Нарушала спокойствие покинутых мест только жизнь самой природы, убаюкивающая редких гостей.
До Порогов хода не больше пяти часов, а разговоров хватило бы на несколько суток. Батюшка ушел в молитве в себя, его седые редкие волосы ласково потрепывал легкий ветерок. На лице старика поселилась блаженная улыбка, глаза полузакрыты, сознанием своего нахождения там же, где парил я. Тела своего он не чувствовал и был вполне счастлив – беседуя с Ангелами, наставляющими его на ближайшее будущее, обещающее быть важным и интересным. Отец Иоанн будто и не дышал. Этот мир в такие минуты переставал для него существовать, как и он для него.