А как же Паша? Он ведь товарищ, друг…, он спас, рискуя своей жизнью меня, спас……. – Дальше он раздваивался, беседовал на разные темы и на разных тонах сам с собой, пока не проваливался в небытие, просыпаясь в одиночестве пустоты и непонимания…
Неуравновешенность и постоянная борьба сил продолжаются на этом поле, и я прекрасно ощущаю, что любую тему, любую фразу, любой вопрос, можно перевернуть…, что и происходит внутри нас, чуть ли не само собой. Нам кажется, что именно мы поворачиваем свои взгляды, чтобы посмотреть на все, касающееся нас с разных сторон, пытаясь разглядеть выбранное. Да только, что мы видим, или точнее, что дают нам увидеть? Что мы способны замечать, не обладая терпением и сравнивая с собой, ставя себя выше, делая себя лучше, обнаруживая плохое в ком угодно, но не в себе, мало того, пытаемся это лечить, не имея понятия, что прежде вылечиться нужно нам самим.
Этот лукавый умудряется подвигнуть нас к рассмотрению через линзу умствования, зависти, гордыни, тщеславия. И не многое нам нужно…
В полном бессилии, Артем продолжал искать в ложном мире мыслей: «Да кто этот Паша?! Сынок генеральский, кем бы он был, если бы я его не научил? Он стал бы кусок мяса! Кто его просил спасать! Кто сказал, что он спас! Он все время хочет выделиться, лезет, куда ни попадя! Да и мужиком так и не стал – все ему жаль, все ему не правильно! Да кто он?! Кто он, что бы мне высказывать?! Яяя бог! А он даже не подмастерье!
Ничего, скоро обработаю его девочку – думал я не пойму и не замечу! Устроил себе балаган! А потом и с ним решу, только подожду чуть, и решу. Нет у меня друзей… У бога их не бывает. Нет равных богу…, некому меня понять, и нет мне равных – Я бог!!!» – с силой вскочив с кресла, он одним прыжком оказался у стола и начал нервно и жадно хватать руками с тарелки все съестное, запихивать в рот и, не жуя, проглатывать. Большие куски, сжимая в кулаке или разрывая ногтями, размельчал и, мыча от пьянящего восторга, запивал газированной водой. Воздух, с поступающей пищей, скапливался в желудке, и выходил, отрыгиваясь вместе с запахом съеденного.
Набив брюхо, даже не поняв чем, Артем упал в изнеможении на стул, уронив руки, и крупно, громко отрыгнув, сплюнул в тарелку. Промокнув о скатерть руки и вытерев о нее пистолет, он швырнул на скатерть несколько купюр, спрятал ствол, и вышел в большой зал ресторана, с довольно милым выражением лица. Что-что, а скрывать происходящее внутри себя, он умел…
Павел уже сидел в нетерпении готовый к поездке, хотя и собирать то нечего, а ехать, и вовсе, не понятно куда. Нервозность молодого человека, более чем была обоснована, и прежде всего, полной неизвестностью предстоящего, в котором на первом месте стояла судьба Татьяны, и лишь после, собственная.