.
Разделяя казаков на реестровых и нереестровых, Стефан Баторий имел в виду, чтобы со временем только внесенные в реестр остались казаками, а все нереестровые сделались бы крепостными или поступили под управление королевских старост; даже реестровые, получая от правительства жалованье и находясь в распоряжении главнокомандующего польских войск, должны были сделаться только наемным войском Речи Посполитой. Однако Стефан Баторий не нашел сочувствия в своих реформах: сами польские дворяне упорно отказывались принять в свое сословие 6000 новых членов, а потому ни к участию при избрании королей, ни к посылке своих депутатов на сейм казаки не были допущены. После этого реестровые и нереестровые казаки, соединившись с простым классом посполитых, стали отстаивать силой свои права. Но не добившись ничего и утеряв прежние положения, данные Стефаном Баторием, недовольные казаки стали собираться целыми купами и бежать на Запорожье. Костомаров в своей книге «Южная Русь и казачество» так пишет об этом: «Напрасно поверялось панам и их дозорцам ловить и заковывать гультаев, бегавших из королевских и дедичных имений, и возвращать их на места прежнего жительства, где их могли тотчас же казнить жестокой смертью. Пока Запорожье со всеми днепровскими островами и приднепровскими трущобами не было во власти панов, нельзя было задушить казачества. Бежавший народ находил себе первое пристанище на Низу в казачестве»[880].
При всем этом, пока жив был Стефан Баторий, он все же, как искусный политик, умел ладить с казаками. Но вот с 1688 года польскую корону принял Сигизмунд III. Опасаясь турок, Сигизмунд III решил всячески парализовать военные действия казаков против мусульман. Известны его меры на этот счет. Читаем о них у Маркевича: «Казаки должны находиться под начальством коронного гетмана, от которого должны быть поставлены их начальники. Они дадут присягу, что без воли гетмана не будут воевать ни на море, ни на суше и не примут никого в свое сотоварищество. У гетмана должен храниться казачий реестр; осужденные на казнь не могут быть приняты в казаки; казаки не могут никуда отлучаться без воли старшины; управители частных имений должны удерживать крестьян от бегства на днепровские острова, наказывать тех, кто возвращается с добычей или кто продает порох, селитру, оружие или даже жизненные припасы казаку»[881]. Но, несмотря на все эти и подобные им распоряжения польского правительства, казаки не оставляли в покое турок: с половины XVII столетия морские набеги запорожских казаков на турецкие владения становились все чаще и чаще и год от году значительнее. К тому же и само польское правительство вдруг переменило свой тон в отношении казаков: в 1620 году, ведя войну с турками, оно стало нуждаться в помощи казаков; последние, забыв недавние притеснения со стороны поляков, стали под знамена коронного гетмана и решили войну в пользу Польши. Однако в благодарность за это на состоявшемся после войны 1620 года Хотинском договоре казакам было объявлено, чтобы они с этих пор не смели разъезжать по Черному морю и нападать на мусульманские владения. Читаем снова у Костомарова: «Польское правительство, видя, что распри с Турцией, возбуждаемые казаками, грозят наводнить Польшу разрушительными полчищами восточных народов, почло необходимым прекратить навсегда морские казацкие набеги»