Также я обещал (по просьбе Виля) выдать визу и жене Шнурре, которая хотела бы при этой поездке побывать в музеях и театрах города Москвы.
Перед уходом Хильгер заявил, что возвращается в Москву 22 января и что Шуленбург в настоящее время в Германии, на днях будет в Берлине, в конце января намерен выехать в Москву и, видимо, захватит с собой Шнурре по пути из Варшавы.
Полпред СССР в ГерманииА. Мерекалов
АВП СССР, ф. 082, оп. 22, п. 93, д. 7, л. 46-47.
118. Из записи беседы министра иностранных дел Италии Г. Чиано с премьер-министром Югославии М. Стоядиновичем
18-23 января 1939 г.
[...] Албания. Еще несколько дней тому назад я намекнул посланнику Христичу {{* Посланник Югославии в Италии.}} на ситуацию в Албании и поэтому нашел премьера Стоядиновича уже подготовленным к разговору на эту тему. Я ему сказал, что внутренние трудности Албании, ненависть, накапливающаяся против личности короля, большое количество моментов, отмечающихся в политике самого Зогу {{** Король Албании.}}, заставляют нас смотреть на будущее Албании с определенным беспокойством. Такая озабоченность усилилась у нас в связи со значительными нашими интересами, которые постепенно создались в этой стране, причем некоторые из них, как, например, нефтяные скважины, имеют существенное значение для фашистской Италии. Поэтому мы не намереваемся оставлять эти интересы на произвол судьбы и хотим с максимальным вниманием следить за развитием обстановки. Исходя из предпосылки, что мы рассматриваем албанскую проблему как проблему только и исключительно итало-югославскую и что мы уверены, что никакая иная держава не сможет и не захочет вмешиваться в этот вопрос, я подтвердил ему, что дуче не намерен делать ни малейшего шага без предварительного согласования с дружественной Югославией. Стоядинович сказал мне, что и его информаторы дали ему знать о недовольстве, которое все больше овладевает албанским народом, и отозвался о личности Зогу в крайне презрительных выражениях, дав мне понять, что еще совсем недавно последний делал авансы Белграду, чтобы перейти на содержание Югославии против нас. Он сказал мне, что, по его мнению, Зогу был бы действительно способен, если ему хорошо заплатят, перейти на службу к Франции и Англии в кризисный для Италии момент. Следовательно, наши опасения вполне обоснованны. По его мнению, возможны два решения: 1) заменить Зогу и другим, более достойным лицом, но он сам добавил, что не в состоянии уточнить кем; 2) приступить к разделу Албании между Италией и Югославией в том плане, как это когда-то обсуждалось. Однако он добавил, что в данный момент он не готов основательно обсуждать этот вопрос, не зная в деталях данную проблему. Ответил ему, что я тоже не считаю необходимым немедленно обсуждать это дело, но полагаю, что в данный момент достаточно установления настоящего контакта. В подходящий момент мы могли бы установить прямую связь и принять соответствующие решения. Стоядинович согласился с этим и уточнил, что он хотел бы, чтобы такие переговоры велись не через дипломатические миссии, а через доверенных и личных агентов, которых мы наметили в лице полномочного министра Анфузо {{* Начальник канцелярии министра иностранных дел Италии.}} и брата самого Стоядиновича. Стоядинович выразил также озабоченность тем, какой может быть реакция других держав, но в конце концов он признал, что если Германия не выдвинет возражений (он убежден, что в глубине души немцы с большой досадой будут смотреть на наши территориальные захваты в Албании), то операция окажется относительно легкой. Я сказал ему, какие выгоды сможет получить Югославия от такого события: 1) соглашение о демилитаризации границ с Албанией; 2) военный союз с Италией, который в тот момент станет возможным и оправданным в отношении Германии тем фактом, что мы тоже станем балканской державой; 3) некоторые существенные исправления границ в Северной Албании; 4) устранение албанского национального центра, который непрерывно разжигает волнения в Косове; 5) наконец, обещание итальянской поддержки в тот день, когда Югославия решит обеспечить себе выход в Средиземное море путем занятия Салоник.