— Граф намеревался меня убить, — вырвалось у нее.
— Это правда.
— Из-за тебя.
Фиалковые глаза прищурились.
— Ты мне лгала, Энн?
Его дыхание было настолько сильным, что от него колебались ее груди, покрывающая соски шоколадная корка пошла трещинками.
— Я тебе никогда не лгала.
— Но ты сказала, что хотела знать, что я чувствовал.
— Сказала. — Энн изо всех сил сопротивлялась воспоминаниям о его пальцах, ласкающих ее клитор, в то время как его пенис входил и выходил из ее тела. — Ты мне показал, что умеешь чувствовать.
— Поверь, я значительнее своего полового органа. А она была именно тем, чем была: обыкновенной старой девой.
— Сейчас ты, вероятно, скажешь, что наши отношения отличались от простого совокупления? — Энн задохнулась от собственной вульгарности.
Сама она не считала, что занималась просто совокуплением. Более того, отказывалась называть Мишеля д'Анжа продажным.
А он тем временем так и не отвел своего взгляда.
— Ложись.
Пальцы Энн сжали его ладони.
— Чего ты от меня хочешь?
— Хочу, чтобы ты меня выслушала и поняла, что я человек, а не жеребец.
Энн не смогла устоять и легла.
Шершавые от шрамов пальцы отвели ее волосы с грудей и плеч и рассыпали по подушке. Майкл, казалось, совершенно не замечал седых прядей. Он протянул руку и опять погрузил палец в серебряный сосуд. Энн в ожидании замерла.
— Когда родные умерли, я находил утешение в шоколаде.
Теперь горячая масса обволокла ее правый сосок — мгновенный жар пронзил ее грудь.
— Пока дядя болел, слуги мне давали все, что я хотел. — Майкл нарисовал окружность вокруг соска. — Таким он меня и застал, когда однажды явился в спальню: в постели, перемазанного шоколадом.
Энн проследила за его взглядом и обнаружила, что он смотрел па ее перепачканную шоколадом грудь. Но в ней не было невинности испачканной мордашки мальчугана. Она подняла глаза. Граф говорил, что его племянник был славным ребенком.
— Он посмотрел на меня и задал всего один вопрос. — Голос Майкла лился монотонным потоком. — Ты сильно любишь шоколад? — Он размазывал коричневую массу по всей ее груди.
У Энн участилось дыхание: от отчаяния и вожделения. Она напрягла мышцы, чтобы побороть желание. Негоже, чтобы все происходило именно так!
— На следующий вечер Фрэнк вкатил дядю в мою спальню. Дядя привез свое творение: начиненную червями плитку шоколада.
Энн невольно вскрикнула, шершавые пальцы в этот момент размазывали мягкий шоколад по ее левой груди.
— Он спросил: представляю ли я, чем питается мать под землей в гробу? И сам же ответил — червями. А потом сказал, если я не съем эту плитку, Фрэнк похоронит меня вместе с матерью заживо. И я съел.