Не может ли так случиться, что проблемы Мокосая, это результат пакостей Леокая?
Зная дедушку, можно точно сказать, возможно ВСЕ! И даже было бы удивительно, если бы этот старый прохиндей упустил момент половить рыбку в мутной водице. Или взбаламутить водицу, чтобы половить рыбку. Я еще помню, какой завзятый рыбак дедушка Леокай.
…Чё-то от таких мыслей даже похмелье отпустило. Вернее, стало уже не до похмелья. Так что по быстрому завернув разговор с улотским штирлицем, срочно отправился дальше.
Когда вышли из поселка, настало самое подходящее время, чтобы обсудить с учениками некоторые аспекты предстоящей магии. А поскольку простым ирокезам слушать это было неинтересно, да и небезопасно, мы немного отстали и поплелись шагах в двадцати позади нашей охраны.
— Сработало, — чуть ли не хором возопили мои ученики, когда я дал им отмашку, что наконец-то можно говорить.
— Ко мне подходили, — выпалил Гок’рат, едва я тыкнул в него пальцем (он тупо был ближе… к пальцу). — Спрашивали про тебя…
— А я, — подхватил Эуотоосик, — все им выболтал, как мы и договаривались. И про этого Гдака…
— И у меня они про него спрашивали… — чуть ревниво вставил Гок’рат.
— Стоп, — остановил я их треп. — Коллега Эуотоосик, когда ты им «проговорился» про Гдака? Понимаю, что на пиру. Но когда именно, до того как Эта вышла или позже?
— Ну… Чуточку позже…
— А тебя? — перевел я стрелки на Гок’рата.
— Да уже пожалуй, когда пир к концу подходил.
— Угу. Значит, услышали от тебя и решили перепроверить. Вы им рассказали, как договорено было?
— Ага, — подтвердил Эуотоосик. — Ты шибко много камлал, и на шкуре выступили Знаки. Ты, конечно, таился, но я вроде как уже успел научиться, и прочел имя Гдака.
— И я им примерно тоже самое сказал, — подхватил второй мой ученик. — Чего теперь делать-то будем?
— Думать будем, — пробормотал я. — А кто именно к вам подходил?
…Вот только не надо думать, что я задействовал своих учеников только сейчас. Они и раньше вовсю работали. Правда, в основном, моими рекламными агентами, рассказывая всем желающим и нежелающим слушать о том, как я крут, ужасен и кошмарен. Как тяжко им жить под моим гнетом, особенно учитывая, что я вижу на метр под землей, отслеживаю полеты птиц под облаками и наказываю их за поступки, которые они еще даже не успели совершить. Как при таких способностях я умудрялся затеряться в трех холмах или не помнить имена всех своих соплеменников, даже для меня оставалось загадкой.
Короче, ученики нагнетали напряжение, рисуя меня этаким всевидящим прозорливцем, для которого не существует тайн ни на земле, ни на небе.