— И это принимается. Мы поставим вас заведовать тяжёлой промышленностью. Там вы, конечно, наделаете массу ошибок, и всё будет выглядеть правдоподобно.
Ягода замялся. Он вспомнил Серго Орджоникидзе, который заведовал тяжёлой промышленностью и внезапно скончался прямо в своём кабинете.
— Нет, лучше киньте меня на железные дороги. Я с юности с ними связан. Мне приходилось даже зайцем ездить. Это когда я добирался из своего захолустья к центру революционной борьбы. Я же ведь романтик в душе, товарищ Сталин. Паровозные гудки, чёрный дым из трубы, перестук колёс — это меня заводит. Будьте уверены, я и в наркомате железных дорог наделаю много глупостей.
— Что ж, мы подумаем.
— Ну, а потом пусть мой приемник… — тут Ягода замялся. В последнее самое время в гору пошёл карлик Ежов, которому Сталин почему-то благоволил. — Я предполагаю, это будет Николай Иванович Ежов. Пусть он заведёт на меня уголовное дело и лично арестует.
— А почему вы свой выбор сделали на Ежове? — заинтересовался Сталин.
— Так ведь в масть! Уже давно в ходу поговорка, придуманная нашим великорусским народом: попасть в ежовые рукавицы.
— И это принимается, — подумав, согласился Сталин.
— А допрашивать меня поручите старшему следователю Паукеру, — с энтузиазмом продолжил нарком. — О, это крутой чекист! Своё дело знает! Он выбьет из меня любое признание. Не удивлюсь, если с его помощью я окажусь японским шпионом.
— Очень хорошо! — Сталин сел на своё место и потянулся за блокнотом. — Как вы говорите? Паукер?
— Да, Паукер. А я не буду терять времени и займусь изучением японского языка. Впоследствии найдутся свидетели, которые это подтвердят.
— Ваше усердие меня радует, — сказал вождь. — И ваши намётки к сценарию мне всё больше нравятся.
— Да, ещё вот что! У меня в кабинете сейчас полно всякой троцкистской литературы, изъятой при обысках у наших врагов. Ведь это можно повернуть и так, будто я сам интересуюсь и являюсь сторонником идей Льва Давидовича.
— Мы воспользуемся и этим вашим предложением. И последний к вам вопрос, товарищ Ягода. Вы знаете, кто такой Чижиков?
— Нет, не припоминаю.
— Я так и думал. Вы хотя и славословите меня в своих речах, но не очень хорошо знакомы с моей биографией. Поэтому хочу напомнить вам, что когда я занимался подпольной деятельностью, то среди некоторых товарищей был известен, как Чижиков.
— Хорошо, я запомню, — заверил Ягода, хотя и не понял, для чего Сталин ему сообщил об этом.
Он ещё раз поблагодарил вождя за оказанное доверие и пошёл к выходу. Но у самых дверей приостановился. Показалось, что свою преданность выказал в недостаточной степени.