– Что? – с улыбкой спрашиваю я. Мужчина слегка посмеивается.
– Ты слишком хороша для меня, – говорит он, крепче обнимая меня за талию. Я растерянно смотрю на него.
– Это ещё почему? – шутливо спрашиваю я. Кэл замолкает.
– Ты напоминаешь мне о чём-то, – тихо говорит он. У меня вопросительно поднимается бровь. – Дело не в другой девушке, – он смеётся, почувствовав мой немой укол ревности.
– Тогда в ком? – с любопытством спрашиваю я, и его улыбка смягчается.
– Скорее, я чувствую себя по-другому, – бормочет Кэл, поправляя мои волосы.
– Это так плохо? – спрашиваю я с улыбкой.
– Ещё не знаю, – отвечает он, а затем прижимается своими губами к моим, чувственно целуя меня. От таких поцелуев у меня до сих пор кружится голова.
– Нет, это ты слишком хорош для меня, – хихикаю я.
Кэл улыбается:
– И почему же? – его пальцы скользят вниз по моему животу.
– Ты отвлекаешь меня, – говорю я, игнорируя мурашки, которые появляются у меня от его прикосновений.
– От чего? – злобно улыбается он, и его пальцы продолжают свой путь.
– От мыслей, на которых я пытаюсь сосредоточиться, о жизни, счетах, учебе, – я выпаливаю на одном дыхании.
– Ну, это скучно, – прямо констатирует Кэл, начиная расстегивать мою блузку.
– Знаешь, не все могут жить твоей жизнью. Ускользать на личном самолете, жить в дорогом пентхаусе и делать, что им вздумается, – говорю я ему, стараясь сфокусироваться на своих словах, а не ощущении, будто у меня сжимается живот.
– Ну, им надо попробовать, – говорит он, прежде чем его губы находят мою шею и жадно её целуют.
– Тогда весь мир погрузился бы в хаос, – объясняю я ему, пока Кэл продолжает меня раздевать, как будто он совсем не знает, что я не позволю ему вести себя так со мной на этой крыше. Скорее всего, не позволю.
– Я уже жил по-другому. Было не очень интересно, – бормочет он, преследуя мои губы своими.
Я отстраняюсь, прежде чем забыться в поцелуе:
– А когда это было? Где-то между тем периодом жизни, когда ты начал летать на самолетах и тем, когда выпрыгивал из окон зданий – мурчу я, обнимая его.
– В другой жизни, – улыбается мужчина, поглаживая заднюю поверхность моих бедер. – Ты тоже должна так жить.
– Уверена, что любой хотел бы жить вот так, но это нереально. Нельзя так жить каждый день.
– Я живу.
– Ну, это потому, что ты уникальный, – я дразню его, упоминая то слово, которое сказала, когда Декстер попросил меня описать Кэла. Оно по-прежнему кажется мне подходящим.
– Нормально жить скучно. Когда ты просыпаешься каждый день в одно и то же время, с девяти до пяти сидишь на работе, которую ненавидишь, приходишь домой к жене и маленьким монстрам, бегающим по дому, затем идёшь спать, и потом всё сначала. Я не хочу большую часть своей жизни ждать повышения, и всё равно зарабатывать меньше, чем пятьдесят тысяч долларов в год, – его слова звучат беззаботно, но глаза серьёзные.